БежецкийКрай

 

«Генеагенезис Шеманаевых»

 

Приложение 1

Примечание к предисловию

 

 

Двоюродные братья Алексей Александрович Шеманаев, Алексей Николаевич Шеманаев и Михаил Васильевич Шеманаев завершили предисловие фразой: «Обстоятельства не позволили обработать подробно данную тему и приложить ряд фотографий, но сделать это, при наличии желания, еще не поздно, особенно если будут заинтересованы другие члены нашей фамилии».

У меня (Исаков Б.А.) есть такое желание, имеются и некоторые, может быть не очень качественные фотографии из прошлого, которые могут пока не поздно восполнить описание развития рода Шеманаевых в Бежецке и вне его пределов.

Текст, написанный авторами, считаю необходимым при этом сохранить в неприкосновенности, а фотографии разместить в настоящем приложении с необходимыми пояснениями и ссылкам на текст Генеагенезиса.

 По возможности, попытаюсь привлечь к этой работе Шеманаеву Елену Ивановну и Шеманаева Владимира Кирилловича.

Эта первая фотография заслуживает особого внимания, она, видимо, была специально приготовлена для включения ее в «Генеагенезис Шеманаевых», чтобы показать всем, кто возьмет этот труд в руки для прочтения, одухотворенные лица авторов, соединившихся в благородном деле объединения Рода Шеманаевых и написания его истории развития и деяний его предков и потомков.

 

Братья Шеманаевы, 1918 год:
Алексей Александрович, Алексей Николаевич, Михаил Васильевич
Фотография, видимо, сделана по случаю завершения
работы над Генезисом

 

 

 

Приложение 1

Примечания к Главе 1

 

 

Примечание 1

В 1918 году братья Шеманаевы начали излагать свою родословную с факта пребывания своего щура диакона Шманаева в Соловецком монастыре. Они также сообщили, что по преданию имя этого диакона им не известно, но известно, что в «свободное время он писал строгие лики святых угодников».

Чем же был занят диакон в основное время, и в каком веке он жил? Этого братья не написали. Возможно, в начале XX века у большинства людей такой вопрос и не возникал, поскольку они посещали церковь или общались с церковнослужителями, и знали, чем занимался диакон во время службы.

В наше время не многие образованные люди дадут на первую часть вопроса правильный ответ, но его можно поискать в книгах, где описан порядок проведения служб в православной церкви. В книгах пишут, что обязанностью диакона в церкви всегда было служение при совершении священнодействий, но не само совершение их (таинства крещения, венчания ‹брака›, покаяния и другие).

Кроме того, книги извещают, что Таинство Священства, или Рукоположения свершаются только над лицами мужского пола, православно верующими, состоящими в первом освящённом Церковью браке, или над принявшими монашеские обеты и избранными для возведения в одну из трёх степеней Церковной иерархии: диакона, пресвитера и епископа.

Теперь, зная это, мы можем сказать, что наш пращур состоял в браке, так как имел потомство (данных исключающих первоначально принятия им монашеского обета, правда, тоже нет) и был избран и рукоположен в диаконы – т.е. первую степень Церковной иерархии. В основное же время он должен был участвовать при свершении священнодействий в церкви и других различных церковных службах.

Интересное мнение о диаконах высказано в «Высочайше утвержденном 16-го апреля 1869 года постановлении присутствия по делам Православного духовенства», которое было опубликовано в Ярославских епархиальных ведомостях № 45, 12 ноября 1869 года: «Диаконы все вообще не существенно нужны в притче. Если, кроме того, принять в соображение, что диаконы, по существующему обычаю, ограничиваясь только участием в церковных службах, не имеют по церкви и приходу никаких других обязанностей, и весьма редко участвуют со священником в исполнении духовных треб в приходе, то должно согласится с заключением некоторых Преосвященных о возможности без расстройства по церкви и приходу, вовсе исключить из штатов места диаконов как при сельских так и городских церквах, не воспрещая, однако же, иметь при тех и других церквах лиц диаконского сана на причетнических вакансиях, или на счет особо назначенного от прихожан содержания».

Думаю, что наш пращур в монастыре, не ограничивался только участием в службах, и имел не только свободное время для занятия живописью, а трудился, возможно, в составе дружины живописцев, которая вносила вклад на нужды монастыря не меньший, чем простые монахи, занятые сельскими работами, огородничеством, разведением скота, строительством и прочим.

 Иконы требовались для украшения церквей, соборов, часовен, которые возводились не только на Соловецких островах, но и других землях, управляемых монастырем. Поступали заказы и от именитых и богатых людей, живших на севере России.

Вот что пишет о монастырях В.Н. Сергеев в книге «Рублев»: «XIV и XV века стали временем нового, небывалого прежде размаха монашеского движения. За полтора столетия, до середины XV века, возникло около 180 обителей, и большинство из них – в средней полосе России и на Севере… Русские монахи и монастыри (этого периода) очень часто подчиняли свою деятельность государственным интересам. Само продвижение монастырей на Север было связано с культурным и хозяйственным переустройством заселяемой страны, – и далее. – Особенностью тогдашней монастырской жизни было постепенное налаживание обширной и разнообразной хозяйственной деятельности. Материальные силы государства были чрезвычайно перенапряжены. Тяжелые экономические последствия ордынского ига, огромные расходы на дань захватчикам, а позднее, с усилением Московского княжества, – на укрепление городов и вооружение войска – все это нелегким бременем ложилось на плечи народа. Новые обстоятельства требовали существенного расширения хозяйства, населения и освоения новых земель. Обширная страна населена была весьма неравномерно. Целые огромные области оставались безлюдными, их богатства – земля, леса, воды – пропадали втуне.

Новые монастыри, особенно общежительные, привлекали в глухие места не только людей, но и значительные средства, которые будущие иноки вносили в «общее житие» как вклад.

Устраивая обители в дальних, необжитых местах, они не всегда могли предположить, что пýстыни населяться множеством всякого люда, у вековых лесов будет отвоевана пашня, заведется скот, наладятся рыбные ловли и пчеловодство, а потоми разные ремесла. Пройдет ещё немного времени – и торные дороги свяжут ближайшие села и городки с новыми обителями, с их церквами, кельями, хозяйственными постройками, избами при монастырских слободах.

Физический труд для иноков не был новостью и не противопоставлялся духовному «деланию». Еще от первых веков существования обителей осталось такое правило: «Делай всегда какую–нибудь работу. Пусть вскапывается земля, пусть разделяются ровной межой гряды, в которые будут посажены растения или брошены семена овощей. Пусть бесплодные деревья прививаются почками или ветками. Устраивай ульи для пчел и научись монастырскому порядку у малых тварей. Пусть плетутся сети для ловли рыбы, пусть пишутся книги, чтобы и руки добывали пищу, и душа насыщалась чтением».

И в книгах, переписанных среди трудов по добыванию насущного хлеба, русские иноки могли прочитать среди иных наставлений такие слова, принадлежащие Иоанну Златоусту: «Если ты увидишь дровосека, молотобойца, почерневшего от сажи, то не презирай их за это, а восхищайся ими. Пусть не стыдятся никто из занимающихся ремеслом – у них души чище… Пусть стыдятся тунеядцы и праздные».

Высокое уважение к физическому труду в этой среде, множество людей, становившихся в те времена на путь иноческого «трудничества», – все это не могло не отразится на общем подъеме хозяйства тогдашней Руси.

С домонгольских времен лучшая, честнейшая часть русского иночества искала подвига, а не благополучной беспечальной жизни среди прекрасного пения, торжественных праздничных шествий… Народное сознание хотело видеть в иноках духовных тружеников «за весь мир» и авторитетных судей в сложных, трагических переплетениях и драмах мирского бытия. В монастырях упорно боролись за совершенство, кротостью и твердостью созидали общежительство, в котором современники увидели обнадеживающий свет высокой, не искаженной враждой и рознью жизни».

На вторую же половину поставленного вопроса (в каком веке жил дьякон?) можно попытаться ответить с помощью анализа:

1) дат рождения и других событий, которые сообщены братьями Шеманаевыми, авторами «Генеагенезиса…»,

2) даты указанной на автопортрете Петра Васильевича Шманаева.

3) некоторой социальной информации, относящейся к 18-му и 19-му векам приведенной в книгах В.Н. Сергеева «Рублев» и А.Б. Каменского «Повседневность русских городских обывателей».

4) некоторых логических допущений.

1. Перечислим данные, взятые из «Генеагенезиса…» для анализа:

– Книга «Толкование на соборные послания св. ап. Иакова» подарена Петру Васильевичу Шманаеву иереем Василием Ветринским, настоятелем Ростовской Соборной церкви, 2 апреля 1803 года. Книга подарена в знак дружбы и, видимо, как признание добросовестности и качественности выполненной живописной работы в храме.

– Эта же книга подарена Петром Васильевичем сыну Дмитриюпри егоотъезде из дома в Скорынево в 1845 году, видимо, как благословление на самостоятельную работу и признание того, что сын достиг того же уровня совершенства в живописи, как и сам отец в 1803 году.

– Дмитрий Петрович женился в 1847 году и в этом же году ездил на родину в Переславль, когда отец уже умер. Из этого вытекает, что Петр Васильевич умер в период с 1845 по 1847 год.

– Дмитрий Петрович умер на 40 году жизни в 1860 году, из чего вытекает, что он был рожден в 1820 году и покинул отчий дом в возрасте 25 лет.

– В год смерти Дмитрия Петровича его детям: Александру было 12 лет, Николаю 9 лет и Василию 6 лет. Следовательно, можно говорить, что Александр был рожден в 1848 году, Николай в 1851 и Василий в 1854 году.

2. На оборотной стороне автопортрета Петра Васильевича, хранимого Еленой Ивановной Шеманаевой, есть запись: «Писан в 1839 отроду на 63 году». Следовательно, можно сказать, что Петр Васильевич был рожден либо в 1776 году, либо в 1777 году. Мы не очень сильно ошибемся в дальнейших подсчетах, если возьмем за год рождения Петра Васильевича одну дату, например, 1776 год.

 Фотография текста с обратной стороны автопортрета Петра Васильевича Шманаева: [Пис. 1839. отроду на 63 году. переслав. Живопис петръ Шманаевъ]. Прислана Еленой Ивановной Курченко 24 апреля 2010 года для включения в текст Генеагенезиса

 

Портрет писан в 1839 году. Отроду на 63 году
Переславль. Живописец Петр Шманаев
(т.е. рожден в 1776 г.)

 

Теперь мы можем примерно сказать, что становление Петра Васильевича как мастера живописи произошло (по году дарения ему книги 1803 г.) когда ему было 27 лет. Дмитрий Петрович достиг этого уровня тоже около 27 лет. Его труды были оценены, и он смог жениться и содержать семью уже в 1847 году.

3. Теперь обратимся к книге В.Н. Сергеева «Рублев». Рассматривая становление Рублева как мастера иконописного искусства, автор пишет: «Тридцатилетие на Руси в ту эпоху считалось порой зрелости, полноты человеческой личности. Оно имело значение и для общественной оценки человека, давало, например, право для получения священнического сана. Можно предположить, что с наступлением тридцатилетия и в среде иконописцев талантливому, с вызревшим мастерством художнику полагалось давать дорогу к самостоятельному творчеству. Но к этому возрасту он должен был пройти все стадии обучения и затем какое-то время поработать, чтобы обрести собственный голос».

А.Б. Каменский, исследуя возраст вступления в брак мужчин Бежецка в XVIII веке («Повседневность русских городских обывателей») пришел к выводу, что он составлял в среднем от 20 до 26,3 лет.

Мы видим, что оба автора говорят о том, что порой зрелости для мужчин в XVIII веке был возраст в пределах 26–30 лет. Это хорошо совпадает и с возрастом становления, как Петра Васильевича, так и Дмитрия Петровича.

4. Для дальнейших рассуждений о времени жития «Щура нашего» необходимо определится в терминологии родства. Братья Шеманаевы применили в тексте термин «щур». Такое слово в русском языке имеется и служит для обозначения самого дальнего и известного основателя рода. Однако, в науке о родстве это слово не употребляется. Употребляется термин «пращур», который определяется как родитель прапрадеда. Петр Васильевич, говоря о родоначальнике, вероятнее всего подразумевает своего деда (дьякона Соловецкого монастыря), которого он знает, но не знает своего прадеда. Дед же Петра Васильевича является пращуром для братьев Шеманаевых, и мы можем расписать следующую последовательность родства, например, для Арсения и Алексея Александровича.

1-е колено	Пращур (щур) – дьякон Соловецкого монастыря.
2-е колено	Прапрадед (он же сын пращура) – Василий. Живописец, купец, отец Петра Васильевича.
3-е колено	Прадед – Петр Васильевич. Живописец, купеческий сын.	Год рождения – 1776
4-е колено	Дед – Дмитрий Петрович. Третий сын.	Год рождения ~1820
5-е колено	Отец – Александр Дмитриевич.	Год рождения ~1848
6-е колено	Сын первый – Арсений Александрович. Сын второй – Алексей Александрович.	Год рождения – 1889 Год рождения – 1892

Мы не знаем, были или нет у Петра Васильевича братья и сестры, но можем предположить, что он первенец, так как унаследовал дело отца живописца и купца. Тогда, полагая, что становление прапрадеда Василия завершилось к 30 годам от рождения, а сын его родился в 1776 году, то сам он мог быть рожденным в 1746 году.

Применяя туже логику для установления года рождения Пращура, мы можем сказать, что дьякон Соловецкого монастыря мог быть рожден примерно в 1716 году. Однако в этом случае напрашивается поправка в сторону отдаления срока рождения и становления его семьянином из-за его монашеского служения в монастыре, возможно лет на 5-6. Поэтому в родословной записал ориентировочно, что Пращур Шманаев был рожден в 1710 году и жил в Соловецком монастыре в период 1735–1745 годов, т.е. в периоды правления Российской империей Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны.

 

*  *  *

 

Чтобы представить себе, хоть немного, условия бытия в монастыре коснемся некоторых моментов его истории.

 

 

Спасо-Преображенский Соловецкий мужской монастырь и его многочисленные скиты располагаются на островах Соловецкого архипелага в Белом море.

Первыми инокам, поселившимся в этих местах, были преподобные Герман и Савватий, прибывшие на островах в 1429 году. Дело их продолжил преподобный Зосима, который первым обосновался непосредственно на месте будущего прославленного монастыря. Расцвет же хозяйства монастыря относится к XVI–XVII векам и связывается с организаторской деятельностью настоятеля монастыря святого игумена Филиппа (Колычева), будущего митрополита-мученика. Именно при нём было начато каменное строительство монастыря (1552–1557 гг.). Именно Филипп говорил в глаза правду Ивану Грозному и отказался благословить его на поход и разгром Великого Новгорода, за что был задушен Малютой Скуратовым в Тверском Отроче монастыре.

В годы управления монастырем святого игумена Филиппа были созданы великолепные сооружения, свидетельствующие о незаурядной смекалке и художественном вкусе народных умельцев.

Первое каменное здание на территории монастырского Кремля это Успенская церковь с примыкающими к ней Келарской и Трапезной палатами. Здания были соединены между собой в единый комплекс.

Настоящей жемчужиной этого комплекса, возведённой в приполярных условиях на острове в Белом море всего за 5 лет (1552–1557), является Трапезная с необходимыми подсобными помещениями. Ее обеденный зал, своды которого поддерживаются могучим столбом диаметром в 4 метра, имеет площадь 480 квадратных метров. В палате рассаживалось одновременно за длинными столами 400 человек. Это была самая большая единостолпная палата своего времени. Строили ее новгородские мастера.Укрепления Соловецкого Кремля постоянно совершенствовались. Его обороне на протяжении всего XVII века придавалось большое значение. По стенам и на башнях располагалось до 90 орудий, не только монастырская военная команда, «но и вся монашеская братия» были расписаны по боевым постам, на стенах и башнях на случай военных действий; роспись 1654 года включает 425 человек, поставленных под ружье. И весь ход осады монастыря в период соловецкого восстания убеждает, что монахи-крестьяне неплохо овладели искусством обороны своей крепости.

 

 

Башни: А – Никольская; Б – (Квасоваренная); В – Поваренная; Г – Архангельская; Д – Белая (Головленкова); Е – Прядильная; Ж – Успенская; И – Корожная.

Ворота: I – Никольские; II – Квасовареные; III – Поваренные; IV – Святоозерские; V – Архангельские; VI–Святые; VII – Сельдяные (Рыбные); VIII – Спасские.

Здания: 1 – Успенская церковь (сооружена в 1552–1557 гг.); 2 – Келарская палата (1552–1557); 2а – б. Иконописная палата (1799); 3 – Трапезная (1552–1557); 4 – Преображенский собор (1558–1566); 5– Галерея (1602); 6 – Колокольня (1776–1777); 7 – Никольская церковь (1831–1833); 8 – б. помещение ризницы (1831); 9 – Благовещенская надвратная церковь (1596–1601); 10 – Филипповская церковь (1798–1799); 11 – мельница (XVI в.); 12 – сушило XVI в.), под ним казематы “Головленковой тюрьмы”; 13– “портомойня” (прачечная) и баня; 14 – Жилая постройка; 15 – б. “Святительский корпус” (1800, 1818); 16 – б. Благовещенский корпус (1820); 17 – 6. Настоятельский корпус (1803); 18 – б. Казначейский корпус (“Казначейская палата”) – 1798–1799; 19–6. Наместнический корпус (1827); 20 – б. Наместнические палаты (1798); 21 – б. Рухлядный корпус (“Рухлядная палата”) (1797); 22 – б. Квасоваренный корпус (1797); 23 – б. Поваренный корпус (1796–1798); 24 – б. кельи (1804, 1823, 1845); 25 – б. Просфорный корпус (1796); 26 – б. здание тюремного острога (1615, 1798, 1804, 1827–1830, 1838); 27 – корпус, соединяющий здание острога с “портной палатой” (1831); 28 – б. Портная палата (1642); 29 – жилое здание (XIX в); 30 – б. караульня (1619, 1827).

В монастыре действовала иконописная мастерская. Из книги Т.М. Кольцовой «Иконописная палата Соловецкого монастыря в ХIХ – начале ХХ в.»: «Здание иконописной палаты построено в Соловецком монастыре в 1615 г. К этому времени в ней выполнялся большой объем работ: создавались новые иконостасы, производился ремонт икон в церквах монастыря и вотчинных земель. Первоначальное обучение художники проходили в монастырской иконописной школе. В начале ХVIII в. надзирателем иконописной палаты Соловецкого монастыря был Иван Чалков, родоначальник известной поморской династии иконописцев. Он наставлял многих молодых мастеров, воспитывавшихся в монастыре. Неудивительно, что три его сына пошли по стезе отца. В 1734 г. надзирателем становится Сава Никифоров, сменивший Ивана Чалкова. Многие северные, прежде всего поморские иконописцы прошли обучение в иконописной палате на Соловках.

Если XVII – XVIII вв. с полным основанием можно назвать периодом расцвета иконописания на Русском Севере, то начало XIX века было отмечено резким сокращением строительства храмов и уменьшением числа иконописных заказов. Единственной школой, где и в это время можно было получить иконописные навыки, оставалась школа Соловецкого монастыря. Вот как охарактеризована она в одном из документов Соловецкого монастыря: ²Иконописная школа основана в 1880 году главным образом для производства иконописного дела, которое требуется для обители в некоторых размерах, как для своего употребления, так и для выполнения заказов посторонних, и как с этим делом тесно связано обучение живописи и рисованию, то это заведение и получило с 1880 года настоящий свой школьный вид, где под руководством нанимаемых художников занимаются живописью и рисованием способные к тому молодые люди из монастырской братии и проживающих не по одному году богомольцев. Занятия в школе продолжаются целый день с 6 часов утра до 7 вечера и не прерываются ни зимой, ни летом. При дневном свете ученики обыкновенно пишут иконы и рисуют с оригиналов, вечером при ламповом освещении рисуют с бюстов. В настоящее время в школе состоит 24 ученика, большею частию из богомольцев, учитель – житель г. Архангельска, классный художник Александр Васильев Вьюшин².

Приезжали на Соловки и преподаватели живописи из Санкт-Петербурга. К примеру, в 1896 г. художнику Владимиру Богданову за обучение рисовальному и живописному искусству учеников и за производство других работ в монастырской живописной школе платили по 100 рублей в месяц.

 

Иконописная палата Соловецкого монастыря
Фото Я.И. Лейцингера, 1888. Собрание АОКМ

 

Известный северный живописец А.А. Борисов (1866–1934) обучался иконописи на Соловках, куда был принят трудником в детском возрасте. Он неоднократно возвращался на Соловецкие острова, будучи зрелым художником.

Онежский иконописец Иван Завьялов обучался иконной живописи в Соловецком монастыре, где некоторое время был послушником. Он сам писал об этом времени так: «Был семнадцатилетним свезен в Соловецкую живописную школу, где и пробыл один год».

Сохранились фотографии конца ХIХ в., дающие представление об интерьере иконописной школы Соловецкого монастыря. На них видны рисунки, гипсовые античные слепки, иконы, созданные учащимися».

 

Иконописная палата Соловецкого монастыря
Фото Я.И. Лейцингера, 1895. Собрание АОКМ

 

Место размещения палаты – трехэтажное здание, построенное в 1860 годах. Иконописная палата примыкала с одной стороны к Келарской палате Успенской Церкви, а с другой стороны соединялась с Поваренным корпусом.

Монастырь имел большое хозяйственное значение не только в ближайших районах севера, но и всей страны. Во владение монастырю, в том числе сбор оброка и податей, были переданы: Сумская (пожалована монастырю царем в 1555 г.), Умбская, Нюхоцкая, Унежемская, Подужемская, Пудозерская, Малоозерская волости со всеми деревнями и угодьями.

В 1556 году боярин Иван Пòлев подарил монастырю село Пузырёво в Бежецком уезде Тверской губернии (В настоящее время, 2011 год, Пузырево входит в состав Кесовогорского района).

В 1559 году монастырю была дарована беспошлинная покупка хлебных запасов.

Из этих владений монастыря набирались крепостные для производства строительных работ в монастыре. Набирались и рекруты, и ополченцы для отражения нападений финнов, «каянских немцев», шведов и других желающих обогатится грабежом Русского севера. В последний раз монастырь защищался от английской эскадры, появившейся на Белом море в 1854 году.

В годы церковного раскола монастырь пережил страшную внутреннюю трагедию, когда вспыхнувшее в монастыре восстание, несмотря на могучие монастырские стены, мужество и стойкость защитников монастыря, благодаря предательству было жестоко подавлено царскими войсками. Мало кто из восставших остался в живых.

Вот как описывает Д.С. Лихачев («Соловки в истории русской культуры») события тех лет: «Соловецкое восстание вспыхнуло на гребне народных восстаний XVII века. Вначале 60-х годов происходили волнения из-за новых медных денег. Волнения эти получили название «медных бунтов». Соловецкое восстание 1668–1676 гг. явилось завершением всех этих волнений и крестьянской войны во главе со Степаном Разиным, но недовольство в монастыре проявилось значительно раньше. Уже в 1647 году в монастыре и его владениях чувствовалось недовольство правительством.

Для успокоения правительство решило привести Соловецкий народ к крестному целованию мирских людей разных чинов, стрельцов и крестьян в монастырских вотчинах. Из Москвы была прислана форма присяги.

Недовольство патриархом Никоном вылилось в 1657 году в решительный отказ монастыря во главе с его тогдашним архимандритом Ильей принять новопечатные богослужебные книги. В 1668 году началась вооруженная борьба монастыря с царскими войсками. Расправа в 1676 г была суровой, в живых осталось только 14 человек (из, примерно, 400). Многие были повешены и еще больше заморожены на заливе. Трупы были не зарыты, а забросаны камнями».

 

*  *  *

 

Хотелось бы, конечно, поглубже прочувствовать и описать, чем жили и о чем мечтали православные монахи в Соловецком монастыре, во имя кого и чего они молились и трудились. Но, цель нашего повествования гораздо прозаичнее – найти хоть какой-то минимум сведений о нашем самом дальнем предке.

Однако, осмелимся привести две цитаты. Одну из книги Богуславского «Острова Соловецкие» и другую из книги князя Трубецкого «Три очерка о русской иконе», имеющую отношение к Соловецкому монастырю.

«В июне 1694 года Петр I повелел взамен обветшавшего иконостаса сделать в Преображенский собор новый пятиярусный резной иконостас и позолотить его.

11 мая 1697 года новый иконостас был установлен. В нижнем ярусе помещалось 11 икон, среди которых было несколько замечательных произведений иконописного искусства XVI века. Например, икона «Вседержитель с преклоненными Зосимой и Савватием» и икона «Преображение» в композицию, которой были включены эпизоды постройки Соловецкого собора. В некоторых иконах воспроизводились элементы быта и другие особенности Поморского края. Во втором ярусе находилось 25 икон, в третьем – 19, в четвертом – изображения церковных «пророков» начиная с Давида, а в верхнем, пятом – праотцы от Адама».

«Яркий образец религиозного, любящего отношения к русской земле мы находим в иконе соловецких преподобных Зосимы и Савватия в собрании икон и картин И.С. Остроухова. Двумя гениальными штрихами иконописец резюмирует внешний, земной облик северной природы: это – двойная пустыня, голая скала, со всех сторон окруженная пустыней волн морских; но именно скудность этого земного фона нужна иконописцу для того, чтобы подчеркнуть изумительную духовную красоту Соловецкой обители. Ничто земное не отвлекает здесь преподобных, которые стоят и молятся у монастырских стен: оно целиком устремлено к горящим в небе золотым куполам».

А может быть рука нашего Пращура с кистью тоже касалась этих икон?

Для желающих продолжить поиск информации о наем пращуре и Соловецком монастыре сообщаю следующее:

В книге Г. Богуславского «Острова Соловецкие» (1966 г. С-З Книжное издательство) имеется хорошее описание монастыря и краткая его история, а также что 29 июня 1928 года Соловецкое книжное собрание перешло в ведение Рукописного отдела Государственной публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, где и хранится поныне.

В книге А.А. Савич «Соловецкая вотчина в XV–XVII веках» (1927 г. Пермь) помещена следующая информация: «После окончания гражданской войны Соловецкий архив был собран Пермскими работниками губархива и помещен в местный музей.

В конце 1920-х годов Соловецкий архив был перевезен в Москву и передан Центральному Государственному архиву Древних Актов, где он хранится и теперь как самостоятельный фонд.

Небольшая, но очень интересная часть находится также в Ленинградском отделении института истории Академии Наук СССР.

Часть документов монастырского архива XIX оставалась на Соловках и сгорела в 1923 году. Отдельные документы были найдены сотрудниками Соловецкого музея «СЛОН».

Небезынтересны также следующие издания:

Барсуков Н.А. «Соловецкое восстание», Петрозаводск, 1954 г.

Дунаев Б.И. «Соловецкая обитель». Культурно исторический очерк. М. 1914 г.

Летописец Соловецкий. М. 1790, 1815, 1821, 1833 и 1847.

Описание рукописей Соловецкого монастыря, находящихся в библиотеке Казанской духовной Академии.

Фруменков Г.Г. «Узники Соловецкого Монастыря». Архангельск. 1965 г.

 

 

 

Примечание 2

Предание гласит, что диакон по неизвестным причинам, вдруг, покинул монастырскую обитель и переселился в город славный Переславль-Залесский, который находится на юге Ярославской области, на юго-восточном берегу озера Плещеево.

 

 

Потомки (двоюродные братья Шеманаевы; два Алексея и Михаил) не стали долго размышлять о возможных причинах переезда и выборе места нового жительства и написали: «Что заставило покинуть монастырскую обитель – судьбы ли решение, зависть ли тайная, злоба ль открытая – не известно, как не известно, и его имя».

Даже зная историю Соловецкого монастыря, мы можем только предположить, что диакона могли выгнать из монастыря, например, из-за нарушения монастырского устава. Мог он и сам уйти из монастыря во время разных смут, или просто попросил сам о снятии с него сана диакона. Как осуществлялась эта процедура в монастыре мне найти в литературе не удалось, но один документ, опубликованный в Ярославских епархиальных ведомостях № 45 от 12 ноября 1869 года свидетельствует, что дело это было не простым и не легким. «Объявление. “Государь Император по всеподданнейшему докладу Обер Прокурора Святейшего Синода в 16 день марта 1869 года Всемилостивейше соизволил на представление бывшему диаконом при церкви Санкт Петербургского дома призрения граждан Константину Исполатову по случаю сложения с него сана, права на вступление в службу по правам его воспитания”».

Возможен и еще вариант, который не рассматривали братья Шеманаевы.

В книге В.Н. Сергеева «Рублев», стр. 66 есть такая запись:

«Судя по летописям, мастера середины XIV века были сплошь мирянами. К началу же следующего столетия и вплоть до его конца известны в основном уже смешанные дружины, в которых работают наряду с мирянами художники-монахи. По-видимому, великокняжеские изографы, трудясь в подмосковных монастырях, оставляли там учеников».

При строительстве храмов на Соловецком острове, а также при их реставрации, безусловно, для выполнения иконописных и живописных работ привлекались лучшие мастера из Москвы, Великого Новгорода и других районов России, например, из Переславля. Не исключено, что наш щур ходил в учениках у этих мастеров и набирался у них премудростей художественного ремесла и опыта работы и, может быть, был приглашен вместе с ними для работы в Соловецких храмах.

Почему бывший диакон избрал местом своего поселения Переславль?

Возможно, из этих мест он был сам, и уехал с бригадой живописцев на Соловки.

Возможно, его супруга была из этих мест, и было место, где преклонить голову и зажить семейной жизнью. Может быть, здесь имелась возможность приложить свои знания и умение живописца, приобретенные в Соловецком монастыре для получения заработка, так необходимого для содержания семьи.

Возможно, его, как уже опытного живописца, пригласили работать в артель, которая закончила работы в Монастыре и уезжала в Переславль. Фактическая причина может быть найдена только в документах монастыря, если они сохранились. Увенчается ли поиск удачей или нет, но он займет массу времени, необходимого для поиска в архивах.

 

 

 

Примечание 3

 

 

Этот автопортрет Петра Васильевича Шманаева был привезен в Бежецк из Переславля Александром Дмитриевичем и Василием Дмитриевичем в 1913 году после посещения ими родного гнезда. Вначале он хранился у Василия Дмириевича, в настоящее время храниться у Елены Ивановны Курченко, проживающей в Москве.

По моей просьбе снимок с портрета был сделан 24 апреля 2010 года со вспышкой, поэтому имеет блик. Также, возможно, при съемке произошло небольшое увеличение вертикального размера.

Снимок тогда же был передан мне по электронной почте.

Как уже отмечалось ранее, на обратной стороне портрета рукой автора нанесен текст: «Портрет писан в 1839 году. Отроду на 63 году. Переславль. Живописец Петр Шманаев». Скончался Петр Васильевич, видимо, в 1846 году, так как Дмитрий Петрович ездил в Переславль после свадьбы в 1847 году, и отец его уже умер.

Запомним эту дату, она будет определять некоторые выводы о роде Шманаевых.

Захотелось мне узнать и о происхождении фамилии щура нашего, т. к. братья Шеманаевы об этом умолчали, как умолчали и причину изменения фамилии, которую произвели учителя шестиклассного уездного училища города Бежецка Тверской губернии.

На Руси фамилии людям давались чаще всего по имени отца, но довольно часто и по его профессии, кличке, по месту рождения и т.д. В нашем случае фамилия Шманаев, видимо, происходит от глагола, указывающего на вид деятельности.

В словаре Даля глаголу «шмонить» – аналог «шманить» – дано следующее толкование:

– нижегородское, симбирское, воронежское: шляться, шлендать, шататься, бродить от безделья, бить баклуши, подворничать; отбывать от дела.

 – олонецкое, вологодское, пермское, сибирское: шутить, лясничать, зубоскалить, подымать насмех, назубки, точить лясы, балы.

 – костромское, ярославское, тверское: лгать, обманывать, плутовать, мошенничать,

– нижегородское, калужское: подговаривать кого на воровство и мошенничество; стакиваться, быть с кем за одно, в стачке.

Современное значение слова шмонить (шманать) пришло к нам из воровского жаргона и означает – искать, обыскивать, переворачивать все вверх дном в поисках чего-либо.

Возможно, учителям уездного училища фамилия Шманаев была созвучна именно с последним современным значением (шманать) или тверским значением (лгать, обманывать) и они решили сделать фамилию более благозвучной.

Из каких мест был сей дьякон, и какое действо послужило основой его фамилии потомкам не известно. Но, логически рассуждая, мы видим, что человек он был образованный т. к. должен был уметь читать и писать, «расписывал в свободное время лики святых» и таким образом проявлял свою склонность к искусству живописи. Такой человек мог бы выйти и из тех регионов, где диалектное слово шмонить означало: шутить, зубоскалить, подымать на смех. Во всяком случае, это было бы приятнее, и в это хотелось бы верить.

В качестве мест откуда мог выйти наш Щур возможно посмотреть и другой вариант. Фамилия Шманаев распространена в народности мари (черемисы). А в Молоковском районе Тверской области есть село Черемись, где фамилия Шманаев превалирует над другими. Для этого нужно найти в словарях марийского языка толкование слова «шманай».

 

 

 

Примечание 4

Интересную оценку русскому православию дает Дмитрий Сергеевич Лихачев в лекции, прочитанной 21 ноября 1990 года в США. По мнению Лихачева христианство в Древней Руси было оптимистическим христианством и с самого начала носило очень жизнерадостный характер. Русское православие в своих лучших формах является выражением радости, радости в большей мере, чем чего бы то ни было другого, радости и благодарности Богу.

Дмитрий Сергеевич обращает внимание на яркость, живописность древнерусских храмов, самых разнообразных – владимирско-суздальских или новгородских, которые друг на друга не похожи, или на все эпохи древнерусской архитектуры, это все яркие и радостные храмы. Причем в серой, обыденной обстановке города храм всегда выделяется, всегда поднимается выше всех остальных зданий и всегда был как бы паникадилом зажженным – потому как много золота в русских куполах, и сами традиционные купола превратились в главки, в луковицы, вернее в горящие свечи перед Богом.

И русское богослужение, и русская живопись, и русская литература – все представляет собой выражение благодарности Богу и жизнерадостности. И церкви среди необъятных русских просторов были своеобразными маяками, обозначавшими существование человека. И самое главное – это то цветение искусства, которое существовало в церкви и рядом с церковью.

Древнерусская культура была всегда в союзе с развитием промышленности и торговли. До самого последнего времени наиболее крупные промышленники и купцы были старообрядцы или люди верующие. Это Мамонтовы, Морозовы, Бахрушины и др., я бы дополнил: «и Пешехоновы».

 

 

 

Примечание 5

Мне захотелось посмотреть в Интернете, нет ли какой информации о живописцах Шманаевых? И как ни удивительно, она нашлась.

1) В брошюре «История и культура Переславского края» (курс лекций, издательство Университет города Переславля, 2002 г.) автор Людмила Борисовна Сукина (ныне, 2011, – Козлова) – пишет: «В XVII веке иконописание было широко распространено во всех городах и больших монастырях. Переславль не принадлежал к числу крупных художественных центров, но и здесь, особенно во второй половине столетия трудилось несколько десятков городовых и монастырских мастеров…

На протяжении почти целого столетия, во второй половине XVII – первой половине XVIII века, исполнением монастырских и частных заказов в пределах Переславля и уезда занималась семья иконописцев Казариновых… В Москву для выполнения работ общегосударственной важности они не вызывались, но в пределах Переславского уезда пользовались особым почетом, их работы высоко ценились у местных заказчиков со средствами. Несколько произведений Казариновых находились и в Московских приходских и монастырских храмах. Казариновы имели учеников. Династии Переславских иконописцев второй половины XVIII в. – XIX в. Гусевых и Шманаевых, занимавшихся росписью храмов и «починкой» икон, считались последователями Казариновых».

Мы видим из этой статьи, что в Переславле существовала не просто семья, а династия иконописцев Шманаевых. Видимо, в среде иконописцев были и живописцы.

О том, что существовала династия Шманаевых подтверждает и следующая запись из описания Переславского Троицко Данилова монастыря, составленного в 1829 году из подлинных монастырских бумаг:

 

 

«Церковь во имя всех святых при бывшей монастырской больнице построена в 1687 году по образцу деревянной церкви, на иждивение доброхотных дателей, и по грамоте Святейшего патриарха Иоакима. 2 августа того же года освящена при архимандрите Варфоломее. В 1815 году, при архимандрите Иосифе Величковском святые иконы в ней возобновлены живописцем переславским мещанином Иваном Шманаевым».

Это имя в Генеагенезисе не упоминается, но время профессиональной работы Ивана и Петра Шманаевых в Переславле совпадает.

2) В статье М.М. Федоровой «Ростовская финифть, изготовленная по заказам Ростовского Богоявленского Авраамиева монастыря» есть такая информация:

 

 

«Из ростовских иконописцев на монастырь в последней четверти XVIII – первой четверти XIX в. работали, в основном: Степан Васильев сын Ликинский, Петр Семенов сын Юров, Тимофей Сергеев Кучеров.

Реже встречаются следующие имена: иконописца «бываго служителя оного монастыря Ивана Семенова», Великосельского дьячка Егора, иконописца сторожа Успенского собора Леонтия Иванова Коркина, протоиерея Успенского собора Гавриила, иконописцев Алексея Васильева Ставотинского, Козьмы Михайлова Щаднева, Михаила Гладкого. Они выполняли весь спектр иконописных работ: писали иконы в иконостасы, для благословения вкладчиков, расписывали артосы, вели малярные работы.

Монументальной живописью занимались иногородние мастера: переславлец Петр Васильев Шманаев и московский мещанин Петр Иванович Думнин. За весь исследуемый период наиболее активно иконы заказывались в конце XVIII – начале XIX в. Основную массу составляли иконы, предназначенные для благословения приезжающим для поклонения именитым людям, с изображением либо преподобного Авраамия, либо преподобного Авраамия с апостолом и евангелистом Иоанном Богословом».

Здесь нет точного указания года, когда П.В. Шманаев работал в Ростове, можно только предполагать, что это было в промежутке от 1795 до 1810 годов. И, кроме того, мы можем сказать, что Петр Васильевич был не только иконописцем, но и живописцем, занимался монументальной живописью – расписывал храмы.

 

 

3) В статье «Спасо-Преображенский собор Спасского монастыря в Ярославле» раздел «Иконография» написано:

«В начале XIX века снова произошла замена иконостаса, на этот раз смена была кардинальной. Большую часть старых икон продали, а, главное, сменили само место иконостаса. Это было связано с расширением собора, с восточной стороны к нему пристроили огромную апсиду, и алтарь перенесли в нее, соответственно иконостас расположили по полукружиям апсид древнего алтаря. Новый иконостас был сделан угличским мещанином Алексеем Волковым в 1814 году, а новые иконы написал купеческий сын Петр Шманаев. Этот иконостас просуществовал в соборе до 1919 года».

Здесь мы видим, что Петр Шманаев еще довольно молод (около 38 лет), ходит в звании купеческого сына и это свидетельствует, что его отец Василий еще жив. Указывается и конкретная очень ответственная работа, требующая высокого мастерства – роспись икон для иконостаса, которую он выполнял в Спасо-Преображенском соборе Ярославля.

 

 

4) Организация «Переславско Краеведческая Инициатива». Тип документа: Статья. – Тема документа: церковь. – Код: 1359. Смирнов Н. Священник с. Ягренево. Владимирские епархиальные ведомости (часть неофициальная). 1910 г. – 9 января (№ 2). стр. 33–35. «Освящение стенной живописи в храме с. Купани, Переславского уезда».

«26 сентября, в день апостола Иоанна Богослова, в с. Купани, Переславского уезда, совершалось торжественное освящение стенной живописи холодного Богословского храма. Просторный храм в бедном Купанском приходе давно требовал крупных расходов на возобновление подобающего благолепия…

Живопись изображает картины из Евангелия, а также угодников и чудотворцев Владимирских и Переславских. Произведена она местным живописцем города Переславля В.П. Шманаевым, усердно поработавшим для сего храма за весьма дешевую цену. Местный священник отец М. Архангельский совместно с церковным старостой с. Купани, М. Зиновьевым, принял все меры к изысканию средств на возобновление живописи в приходском храме. И вот, несмотря на скудность урожая хлебов в последние три года, несмотря на дороговизну всех пищевых продуктов, отразившуюся самым печальным образом на крестьянском благосостоянии, набирается на украшение храма сумма в 1000 рублей. Такая довольно солидная сумма для бедного Купанского прихода явилась результатом следующих сборов: 550 руб. собраны с прихожан, 250 руб. с разрешения епархиального начальства взято из церкви и 200 руб. собраны церковным старостою от посторонних благотворителей».

Село Купани ныне стало поселком городского типа и носит название Купанское. Расположено на северном берегу озера Плещеево.

 

 

5) Переславская Краеведческая Инициатива. Тип документа: статья. – Тема документа: церковь. – Код: 1360. «Освящение стенной живописи в теплом храме Богородице-Рождественской с. Ягренева церкви». Владимирские епархиальные ведомости – 1910 г. 23 октября (№ 43) с. 805–810. Села Ягренева священник Николай Смирнов.

«26 сентября, в день апостола и евангелиста Иоанна Богослова, в селе Ягреневе, Переславского уезда, совершалось торжественное освящение стенной живописи в теплом придельном храме… Несмотря на дождь, местный приходский храм был скоро переполнен народом, собравшимся на редкое в селах церковно-торжественное соборное служение. Привлекало к участию в торжестве и благодарное сердце прихожан, удовлетворенное возрастающим благолепием своего приходского храма… Храм был украшен новою живописью.

Живописные работы произведены местным живописцем города Переславля В.П. Шманаевым, добросовестно украсившим весь теплый храм весьма приличною, местами художественною иконописною работою с орнаментами византийского стиля, за весьма скромное вознаграждение. Особенно живо изображены иконы, написанные в алтаре, как-то: Рождество Иисуса Христа, Сошествие святого духа на апостолов и Явление Господа Луке и Клеопе в преломлении хлеба. Из других икон в художественном смысле заслуживает особенного внимания картина, изображающая исцеление Иисусом Христом болящих, слепых, хромых у стен храма. На столбах храма в алтаре изображены святители: Иоанн Златоуст и Василий Великий, а в самом храме на столбах изображены Переславские чудотворцы Никита Столпник и преподобный Даниил игумен. За добросовестную работу при скромном вознаграждении благодарные прихожане В.П. Шманаеву готовят прочувствованный благодарственный адрес».

Село Ягренево находится примерно в 7 км. к северу от Переславля, на холме, приблизительно в 2 км. от берега озера Плещеево.

В публикациях Переславской краеведческой инициативы (п.п. 4 и 5) мы видим, что В.П. Шманаев, видимо, в 1909 году (статья опубликована в январе 1910 г.) расписал Богословский храм села Купани, а в 1910 году расписал храм Богородицы Рождественской села Ягренево.

 

 

Несмотря на то, что фамилия и инициалы живописца совпадают с фамилией и инициалами брата Дмитрия Петровича Шманаева, его возраст вызывает некоторое сомнение в идентификации родства. Если мы считаем, что Василий Петрович Шманаев приходится старшим братом Дмитрию Петровичу, то его возраст в 1909 году был бы как минимум 93 года. Маловероятно, что брат Дмитрия Петровича мог работать на росписи храмов в таком преклонном возрасте. Этому сомнению способствует и информация из переписки с Михаилом Юрьевичем Шеманаевым.

Он пишет: «То, что я знаю почти наверняка, выглядит так:

В Переславле–Залесском издревле (в XVIII–XIX веке) были известны иконописцы Шеманаевы. Мне попадалась письменная информация, что на рубеже XVIII–XIX веков «иконописец Шеманаев со товарищи расписывал алтарь Даниловского монастыря» в Переславле. То есть, надо понимать, писал иконы для иконостаса. Монастырь сейчас восстанавливают, но из внутреннего убранства ничего не осталось.

Мой прапрадед Шеманаев Василий Петрович на рубеже XIX–XX века оформил настенную роспись Сорокосвяцкой и Введенской церквях в Рыбацкой слободе Переславля-Залесского (до этого церкви были белёные).

Во время революции 1917 года Введенскую церковь снесли (большевикам зачем-то потребовался кирпич – хотя ничего кирпичного в городе не появилось), а роспись в церкви 40 севастийских мучеников в Рыбаках частично сохранилась до сих пор. Были ли у него братья – ничего не знаю. Родился он примерно в 1840–1845 году. Говорят, отца его звали Петр Васильевич.

Отец говорил, что все в роду Шеманаевых были рыбаками царской артели, ловили в Плещеевом озере уникальную пресноводную царскую селёдку.

Про Василия Петровича мне никто (из живых) ничего конкретного рассказать не смог (не осталось людей, которые его лично помнили). Вроде бы он всю жизнь иконы рисовал, а может, и нет.

В 1870 году у Василия Петровича родился сын – отец моей бабушки Кати, дед моего отца, соответственно мой прадед – Николай Васильевич Шеманаев».

Примерно в 20 лет Николая призвали в армию, он получил офицерское звание (прапорщик?) и должность адъютанта.

 

 

Эта фотография Николая Васильевича была прислана Михаилом Юрьевичем несколько позже присылки его легенды о роде Шеманаевых.

В 1895 или в 1896 году Николай Васильевич из армии уходит и сразу женится на Агрипине Ивановне Носковой (1875 года рождения). Отец Агрипины Ивановны – Иван Николаевич Носков был старостой Сорокосвяцкой церкви и другом Шеманаева Василия Петровича. Все звали её Грушей.

Где и кем Николай работал в течение жизни, сказать трудно, предположительно в юности (до революции и немного после) писал иконы, но все вспоминают, что в тридцатые годы он рыбачил в рыбацкой артели (практически до своей смерти в 1955 году).

У Николая был младший брат Алексей и, по-моему, сестра Пелагея. Их потомки живут на правом берегу, но я их, к сожалению, не знаю. Или почти не знаю».

Михаил Юрьевич также настойчиво утверждает, что его предки изначально носили фамилию Шеманаев. Есть несколько фрагментов из переписки, где он повторяет эту мысль, например:

1. Легенда.«Шеманаевы жили в Великом Новгороде. В городе или в землях Великого Новгородского княжества. Семья была крепкая. Рыбаки.

В ХVI веке (примерно в 1562 году) Иван IV Грозный разгромил Новгород, не признававший его самодержавия. Кого-то убивали на месте и топили в Волхове. Кого-то казнили позже по скорому царскому по суду. Кого-то семьями высылали из Новгородских земель. Опричнина, тудыть её!..

Наш предок, из рода Шеманаев, попал под раздачу. Отца по имени Шеманай казнили.

Было у него три сына, три брата Шеманаевых с семьями. Одного сослали в Переславль-Залесский. Второго – куда-то в район Шуи. Третьего – в Киржач (или типа того). Без права переписки. Без права свиданий. Так разрушилась связь.

Но фамилия осталась без изменений – Шеманаев, фамилию по договорённости берег. Надеялись, что со временем соединятся».

2. «Папа мне говорил, что с фамилией Шеманаев ходят только наши родственники близкие, далекие очень далекие, но родственники».

3. «И вот приходите Вы, даёте мне массу информации и говорите, что я искал не ту фамилию. Конечно, буква «Ш» в русском языке читается как «ШЕ». Есть много других соображений, что Вы правы, но мне бы не хотелось «взять не тот след». Когда я искал в архивах Шеманаевых, мне попадались упоминания о Переславских купцах Шманаевых. Но это другая фамилия, считал я, это другой род. У меня не хватит терпения и жизни, чтобы исследовать все подряд созвучные роды. И я пропускал всё мимосознания. (Начинать сначала?)».

Михаил Юрьевич в третьем фрагменте неправомочно приписывает мне, будто я говорил, что он искал не ту фамилию. Я в переписке указывал на наличие расхождений и просил уточнений, но не говорил, что он искал не ту фамилию.

4) Из Интернета уже в 2012 г. скопирована следующая информация:

Народный каталог православной архитектуры – Переславль-Залесский. Сорокосвятская церковь (церковь Сорока мучеников Севастийских). Год постройки: 1755.

 

 

Церковь. Действует. Престолы: Сорока мучеников Севастийских, Рождества Пресвятой Богородицы. Это излюбленный уголок для живописцев в Переславле – место впадения реки Трубеж в озеро, где на речной глади отражается стоящий на берегу красивый храм. Церковь Сорока Святых была построена во второй половине XVIII века, в период подъема церковного строительства на средства московских купцов Щелягиных. Некоторые исследователи предполагаю, что нижний этаж более раннего происхождения. Но особо привлекает вниманием декоративным убранством верхняя часть церкви.

С незапамятных времен на этом месте стояло два деревянных храма – «Церковь Святых Четыредесять Мученик на Посаде» (упоминается в 1628 году) и в честь Покрова Пресвятой Богородицы (с 1652 года). В приходе второй церкви значилось 82 двора. В 1755 году на средства московских купцов Максима и Ивана Щелягиных, построили новый каменный храм с приделом Рождества Богородицы. Вприходе церкви состояло около 200 человек. В начале ХХ века в храме появились росписи, выполненные переславским мещанином В.П. Шеманаевым.

Стоит обратить внимание на то, что в 1910 году в статьях Епархиальных ведомостей фамилия живописца писалась В.П. Шманаев, здесь же она пишется как В.П. Шеманаев.

5) В «Путеводителе по фондам в Российском Государственном архиве древних актов», том 4, страница 325 (архив Нарышкиных) следующая запись: «…извещение Русского для внешней торговли банка в Париже В.Л. и Ф.П. Нарышкиным о переводе им денег от С.Ю. Витте 1905; о найме и увольнении управителей имений, поверенных в делах, архитекторов, садовников и специалистов др. профессий, в т.ч. договор между А.Д. Нарышкиным и Н.П. Шеманаевым о реставрации последним икон в церкви с. Загорья Переславль-Залесского у. Владимирской губ. 1870». Из чего следует, что Николай Петрович Шеманаев тоже был иконописцем. Если он приходится братом Дмитрию Петровичу, то его возраст в это время был около 52 лет.

 

 

Следует обратить внимание на то, что в этом документе, датированном 1870 годом, фамилия Николая Петровича пишется – Шеманаев, а не Шманаев.

 

 

 

Примечание 6

Во время Петровских реформ в начале 18 века, да и в более поздние годы городские домовладельцы назывались посадскими, и если посадский исправно платил подати, то он мог быть приписан к купеческому сословию. Разночинцы, женившиеся на дочерях посадских и исправно платившие подати, тоже становились посадскими и записывались в купцы.

В книге «Повседневность русских городских обывателей» профессор Российского государственного гуманитарного университета Каменский пишет: «Участникам абсолютного большинства рассматриваемых эпизодов (первая половина XVIII века) были, естественно жители города (Бежецка), вначале называвшиеся посадскими, а затем купцами – т. е. те, кто был подведомствен ратуше и городовому магистрату». «Первая попытка разобраться с социальной принадлежностью жителей Бежецка относится ко времени податной реформы Петра I. Тогда правительство прилагало все усилия, дабы записать в подушный оклад максимальное число своих подданных». И далее: «Посадских после Петровских реформ стали официально называть купцами».

В Малой Советской Энциклопедии, том 5, третье издание, в статье «Купечество» записано: «Звание купца в дореволюционной России имел лишь тот торговец или промышленник, который кроме промыслового свидетельства, покупал сравнительно дорого стоящее гильдейское свидетельство и был приписан к купеческому сословию».

Что давала живописцам приписка к купеческому сословию? Видимо, живописцы, как и купцы, состояли в союзах – цехах, покупали промысловые свидетельства на право продажи своих творений и имели возможность купить также гильдейское купеческое свидетельство, объявив о наличии капитала. Члены купеческой гильдии освобождались от промысловых сборов и подушной подати, которую заменяло однопрцентное отчисление с объявленного капитала и, видимо, это было выгодно. Кроме того, граждане из купеческого сословия имели право выбирать и быть избранными в местное самоуправление. Это естественно давало больше возможностей в нахождении объектов для приложения своего труда, организации коллективов для выполнения больших объемов живописных работ при росписи храмов.

 

* * *

 

Далее – читать Примечания Бориса Анатольевича Исакова к Главе 2 труда братьев Шеманаевых

Перейти в начало книги Бориса Анатольевича Исакова «Генеагенезис Шеманаевых»