БежецкийКрай

«Генеагенезис Шеманаевых»

Приложение 1

Примечания к Главе 6

Примечание 1

10.12.2006г. Интернет. Статья.

 «Германские подводные лодки на Средиземном море».

«17.03.1916г.(по старому стилю) в районе бухты Сюрмене недалеко от Трапезунда подводная лодка U-33 под командованием капитан-лейтенанта Ганссера потопила госпитальное судно «Португаль».

Госпитальное судно «Португаль»	Затопление судна. Акварель. Сэнди Хук

Судно следовало из Батума к Офу для принятия там раненных и временно застопорило машины. Первой торпедой Ганссер промахнулся хотя и стрелял всего с 5 кабельтовых. Лишь вторая торпеда, выпущенная с 3-х кабельтовых, попала в «Португаль» между машинным и котельным отделением. Вслед за взрывом торпеды взорвались котлы, судно переломилось пополам и затонуло. Погибло 96 человек, в том числе 15 медицинских сестёр. «Португаль» имело все необходимые знаки, положенные госпитальному судну, и Ганссер, стреляя практически в упор, не мог не видеть красных крестов, нарисованных на борту. Чтобы как-то оправдаться, немцы сочинили басню, будто на судне находились боеприпасы, и второй взрыв был вызван их детонацией. Впрочем, Ганссер и без этого натворил достаточно, чтобы попасть в список военных преступников».

Статья. ««Миноносцы типа «Сокол»». Автор Балакин С.А.

«….30 марта 1916 года миноносец «Стремительный» участвовал в спасении людей, находившихся на госпитальном судне «Португаль» торпедированном немецкой подводной лодкой U-33…». «….миноносцы «Стремительный» и «Сметливый» по решению Новороссийских моряков 18 июня 1918 года легли на грунт Цемесской бухты вместе с другими военными кораблями…».

Статья. «Миноносец «Строгий» таранит подводную лодку U-33». Автор. Кандидат технических наук Болосов А.Н.

«Одни из первых на русском флоте применил таран для уничтожения подводной лодки небольшой (водоизмещение всего 300тонн) миноносец Черноморского флота «Строгий». 22 марта (по старому стилю) 1916г. «Строгий» под командованием капитана 2 ранга Г.Г. Чухнина шел в охранении 2-х транспортов вдоль побережья Лазистана на северо-востоке Турции. В 8ч. 50 мин. в районе Сюрмене с миноносца обнаружили в 4-5 кабельтовых по правому траверзу перископ подводной лодки, пытавшейся выйти в торпедную атаку на транспорты. Чухнин приказал увеличить ход и развернул  миноносец на лодку. Через минуту из носового 75мм орудия в направлении лодки сделали несколько выстрелов недавно появившимися на кораблях «ныряющими снарядами», но прямых попаданий отмечено не было. Лодка стала срочно уходить на глубину и в этот момент форштевень «Строгого» ударил по краю рубки и перископу. Только малая осадка (2м.) не позволила уничтожить германскую подводную лодку U-33 и отомстить ей за потопление 17 марта близ Сюрмене госпитального судна «Португаль», на котором погибло около 100 человек команды и медперсонала.  

Командир U-33 капитан-лейтенант Ганссер дважды атаковал «Португаль» несмотря на опознавательные знаки и окраску госпитального судна.

За неоднократные нарушения международных норм ведения войны Ганссер был объявлен военным преступником. U-33 срочно отправилась в Босфор на ремонт. «Строгий» получил  повреждение одной лопасти винта».

Все эти описанные в статьях события происходили в ходе Трапезундской операции 1916 года (февраль — апрель) когда русские войска при поддержке Черноморского флота овладели Трапезундом (ныне Трабзон).

Воспоминания медсестры Марии Степановны Кротовой

Давайте я вам все по порядку. Наш «Португаль» ходил за ранеными в Лазистан. Это такая область в Восточной Турции. В ту пору, а было это в шестнадцатом году, там шли самые главные бои на всем Черноморском театре. Наши войска осадили турецкую крепость Эрзерум и довольно успешно продвигались в глубь Лазистана. Так что раненых было много. Мы приходили за ними в порт Ризе — это южнее Батума, — переправляли на пароход, мыли, перевязывали, обстирывали… Валились с ног от усталости, и все же, ведь нам было по восемнадцать — двадцать лет, молодость брала свое. Поздним вечером, управившись с делами, собирались в кают-компании, слушали граммофон, танцевали, флиртовали.

В тот роковой рейс мы вышли из Батума. «Португаль» как чувствовал беду: не хотел сниматься с якоря. Наша якорь-цепь перепуталась с цепью минного заградителя «Великий князь Константин», и пришлось немало повозиться, прежде чем покинуть порт. Спалось дурно. Качало. Всю ночь бегал по палубам и орал дурным голосом судовой козел Васька. А судовой пес сбежал еще в Батуме.

Сначала мы зашли в Ризе, где Домерщиков любезно разрешил нашему капитану взять на буксир три десантных бота и паровой катер, чтобы удобнее было переправлять раненых с берега. Я видела, как наш капитан Дива пожал ему руку. Мне очень хотелось, чтобы Михаил Михайлович заметил меня. Было такое предчувствие, будто я вижу его в последний раз. Я дважды спускалась по трапу, стараясь пройти как можно ближе от них. Но они, Домерщиков и Дива, что-то увлеченно доказывали друг другу. И только когда я взбегала на борт с твердым намерением вернуться в палату, Михаил Михалыч заметил меня и приветственно кивнул. Я была счастлива. А через час, поздней ночью, мы вышли из Ризе и двинулись, прижимаясь к берегу, в Офу, турецкий городишко, близ которого проходила линия фронта.

— В ту ночь я легла поздно. Засиделась в кают-компании. За кормой «Португали» тянулись на буксире шаланды и паровой катер, которые выделил нам Домерщиков.

Надо вам сказать, что «Португаль» — большой по тtм временам и комфортабельный пароход — принадлежал до войны Франции и ходил в океанские рейды, в Южную Америку, на Дальний Восток. Война застала его врасплох в Одессе. Турки перекрыли Босфор, и «Португаль» со всей своей французской командой и капитаном Дива перешел на службу в Российский Красный Крест. На судне разместили сотни больничных коек, оборудовали первоклассные операционные, баню, прачечную, в общем, превратили его в большой плавучий госпиталь. Часть команды набрали из русских. А военным комендантом судна был назначен старший лейтенант Тихменев. Он пришел на «Португаль» вместе со своей матерью, Аделаидой Адамовной, которая стала заведовать у нас бельевым отделом.

Вот видите, какая у меня память: то, что было полвека назад, помню в подробностях, а что делала вчера — убей бог, не скажу…

Да, вот еще любопытная деталь. На «Португаль» нанимался санитаром будущий писатель Константин Паустовский. По счастью для него, в тот последний поход мы ушли раньше, чем он смог появиться на судне.

Из Ризе мы двинулись поздней ночью. Я кое-как задремала и проснулась от необычной тишины: смолкла пароходная машина. Подумала — пришли. Выглянула в иллюминатор — берег далеко, и едва-едва светает. Оделась, поднялась на палубу, смотрю, все начальство на корме. Оказывается, одну из наших шаланд залило на крутом повороте, и теперь ее подгоняют к пароходу, чтобы откачать.

Вдруг с мостика кричит в рупор сигнальщик: «С левого борта — подводная лодка!» Я метнулась к поручням и увидела, как темную, еще ночную воду бурунит выставленный перископ. Бурунчик медленно обходил «Португаль» к носу. Люди на палубе заволновались, но капитан Дива и комендант Тихменев стали всех успокаивать: мол, по Женевской конвенции, никто не имеет права топить госпитальные суда. Кто-то предложил подать сигнал нашим военным кораблям. Кажется, неподалеку был броненосец «Ростислав», но Дива отказался, сославшись на ту же Женевскую конвенцию, которая запрещала подобные действия.

Перископ стал удаляться, и все облегченно вздохнули. Господь миловал. Но тут снова закричал сигнальщик: «Вижу след торпеды!» Помню, что я вцепилась в чью-то руку…

Торпеда угодила в середину парохода, в машинное отделение. Столб огня, дыма и пара…

Взрыв был ужасный, так как одновременно взорвались и паровые котлы. В машинном отделении как раз происходила смена вахт, погибли обе смены сразу.

Я не устояла на ногах, и меня швырнуло на палубу.

Хотя многие сестры не умели плавать, паники не было. Мужчины вели себя по-рыцарски. Провизор Рытвинский отдал свой пробковый пояс графине Татищевой. Ее муж попрощался с ней — он не умел плавать и вскоре погиб. Завхоз Левицкий отдал свой пояс сестре милосердия Воронцовой. Полина Константиновна прыгнула с кормы, но попала на острые лопасти винтов, обнажившихся из воды.

Мать коменданта Тихменева кинулась вниз, в каюты, будить свою любимицу сестру Юргенсон. Та всю ночь перевязывала раненых и только под утро мертвецки уснула. Аделаида Адамовна погибла, а Юргенсон спаслась.

Пароход разломился пополам, и многие попадали в самый разлом. Даже не успели спустить шлюпки. Какое-то время обе половины были на плаву. Через минуту ушел в воду нос, чуть позже погрузилась корма…

Капитан Дива уговаривал медсестер прыгать за борт, но мы жались к нему в испуге. Впрочем, убеждать ему пришлось недолго. Холодная мартовская вода подступила к нам в считанные минуты. Кто-то надел на меня спасательный пояс…

В эти последние секунды матрос Паолини успел перерубить буксирный канат и освободить шаланды и паровой катер, без которых мы все бы погибли. И еще старший помощник капитана латыш Иван Иванович Бергманис изловчился перерезать на вставшей дыбом палубе какие-то тросы, и в воду съехали два спасательных плота, их сразу же облепили утопающие.

Я держалась сначала за кипу всплывшего белья, но оно вскоре намокло и погрузилось. Тогда мне удалось ухватиться за борт единственной шлюпки, которая чудом очутилась на плаву. Но в днище ее, в отверстии для слива воды, не оказалось пробки. Шлюпка под тяжестью многих тел быстро наполнилась, и я снова, осталась одна среди волн. Уже совсем рассвело. Берег был по-прежнему далеко. Со стороны Ризе к нам на всех парах шел небольшой кораблик. Это был тральщик, которым командовал Михаил Михайлович Домерщиков. Но об этом я узнала уже в Ризе, куда тральщик доставил всех спасенных. Не подоспей он вовремя, мы все промерзли бы на пронизывающем ветру. Домерщиков тщательно обследовал весь район гибели и спас из воды еще человек сорок, разнесенных ветром и течением, в том числе и меня. Тральщик взял также на буксир десантные шаланды и спасательные плотики, переполненные женщинами и ранеными, благополучно доставил всех в Ризе. За это Михаил Михайлович Домерщиков был награжден.

В Ризе Домерщиков предоставил мне и еще шестерым сестрам милосердия свою квартирку в маленьком глинобитном домике. Потом всех спасенных отправили на пароходе «Константин» в Батум, затем в Севастополь и Одессу. С тех пор я больше ничего не слыхала о Домерщикове.

Мария Степановна порылась в тумбочке и извлекла из пачки бумаг и писем пожелтевшую открытку.

СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ. На открытке, отпечатанной в одесской типографии «Вестника виноделия», был изображен плавучий госпиталь «Португалъ» — трехпалубное судно с двумя дымовыми трубами. Широкая красная полоса, нанесенная по борту, и большие красные кресты на обеих трубах говорили о том, что это санитарный транспорт.

Убористый типографский текст сообщал:

«Госпитальное судно Российского Общества Красного Креста, предательски потопленное вражеской подводной лодкой 17 марта 1916 года в Черном море вблизи турецкого города Офа. Жертвами этого злодейского поступка оказались 105 человек, из них тринадцать сестер милосердия, 24 человека медицинского персонала, 50 человек команды русских и 18 человек французской команды. Из всего состава 273 человека спаслось 168».

Примечание 2

Август 2006г Это не так давно снесенный дом № 41 на углу улицы Льва Толстого и переулка Чернышевского.

Ни одного дома Шеманаевых в Бежецке не осталось!

2006 г.. Дневник бежецкого священника И.Н. Постникова. Журнал «Источник» №3 за 1996 г. страница 53.

 «24 февраля1918 г. Открыта торговля в нескольких (около 5) магазинах, причём ключи от них и выручка переданы в ведение приказчиков, а хозяева отстранены. Остальные магазины и лавки опечатаны. Вызван в комиссариат под конвоем В.Д. Шеманаев для внесения 30000 рублей контрибуции. Его сопровождала жена. На слова последней, что муж ее только что перенёс воспаление лёгких, торговлей не занимался и нужно ему дать срок хотя бы три часа для отыскания требуемой суммы, комиссар Зуев ответил: «Вот нежности ещё, воспаление лёгких. Я сам на каторге пробыл полтора года. Чтобы были деньги через полчаса, а не то — расстрел». Сошлись на двухчасовом сроке. Деньги были внесены».

2006 г. Дневник бежецкого священника И.Н. Постникова. Журнал «Источник» №4 за 1996 г. страница 25.  «9 апреля 1918 г. По распоряжению комиссара продовольствия Шестакова красноармейцами сняты вывески со всех магазинов и лавок. Торговля производится лишь в нескольких магазинах (Бобунова, Постникова, Репина, Шеманаева). Взамен устранённых хозяев приставлены к делу доверенные от Совета из бывших приказчиков».

Примечание 3

(1895 —     ) После окончания Петроградских курсов Мария Васильевна долгие годы преподавала математику во многих Бежецких школах. Ее хорошо помнят и поминают добрым словом многие живущие бежечане. Похоронена Мария Васильевна на городском кладбище за церковью прямо за могилой Александра Дмитриевича и Екатерины Николаевны Шеманаевых.

Отметим — В ноябре 2007г. Галина Георгиевна Губанова писала мне о Марии Васильевне Шеманаевой и о событии, произошедшем возле этих могил.

«Шеманаева жила в доме рядом с магазином » Восход». Она ходила на кладбище. Наше дерево тополь – одна палка осталась – упало на их ограду. Она расстроилась, приходила к могилам, когда распиливали палку, чтобы ее вынуть. Я в то время работала, ездили в колхоз, даже по воскресеньям и не знала ничего. Она пришла домой – через какое-то время умерла, соседи не знали, а поняли, что умерла, когда пошел запах. Это где-то конец сентября, а вернее, начало октября».

Разбирая мамину переписку, обнаружил несколько поздравительных открыток  от Марии Васильевны Шеманаевой с обратным адресом: улица Калинина, д.10, кв. 7, ком. 34.  Последняя открытка с датой 11.04.1981г. Скончалась Мария Васильевна, по сообщению Елены Ивановны Шеманаевой в 1982г. Запросил информацию об этом доме у знакомого по интернету бежечанина Романа Викторовича Костина, и вот что он ответил: «Ул. Калинина переименована в ул. Кузнецова во времена образования РФ(1993г) Дом, в котором находится супермаркет «Восход»(бывший магазин), будет по этой улице домом №8, далее в сторону милиции идут два небольших, двухэтажных общежития. Там живёт разный народ, и одинокий, и семейный. Кто-то занимает две комнаты, кто одну. Коридор на этажах общий. Скорее всего, общежития были построены для молодёжи, студентов приезжих из далека, возможно, строителей».

Фотография могилы Марии Васильевны Шеманаевой
сделана летом 2013г. Новиковой Ириной Борисовной при посещении Бежецка,
специально для ухода за могилами Шеанаевых.
Вместе с нею приезжала ее дочь Ольга Александровна.
В Бежецке состоялась их встреча с Еленой Ивановной Шеманаевой
и ее сыном Кириллом Глебовичем

Примечание 4

И включился в работу по составлению Генеагенезиса Шеманаевых.  Из письма Н.А. Грибовой от 01.11.06 г. «Недавно мне сказали, что знали Шеманаева Михаила Васильевича, он работал в Горфинотделеэкономистом государственных доходов. В 1956 г. ему было лет 50-55. Это мне поведала дама, которая летом приезжает гостить из Израиля, она его помнит».

Примечание 5

Вера Васильевна (1899 –) окончила Бежецкую женскую гимназию. Вышла замуж за Ивана Курченко.

Ее дочь Елена Ивановна родилась в1935 году в Москве. Окончила биологический факультет МГУ с красным дипломом. Кандидатская диссертация. Позже – доктор биологических наук. Работает в Педагогическом Институте. Много ездила. Экспедиции от Карпат до Камчатки, Курильских островов, от Мурманска до пустыни Кара-Кум, а также за рубежом в Америке, Японии, Англии.  Автор более 80 публикаций.  Вышла замуж за Глеба Дмитриевича Шеманаева (см. примечание к главе 4). Проживает в Москве с детьми:

Юлия Глебовна, родилась в Москве в 1966 г. Окончила медицинский институт, в настоящее время не работает. Кирилл Глебович, родился в Москве в 1971 г.    Окончил Физико-Технический Институт с красным дипломом – факультет космических исследований. В 2000 году уехал в Америку, где работает программистом.

* * *

Далее – читать Родословная Васильевых (Приложение №2 к родословной Шеманаевых)

Перейти в начало книги Бориса Анатольевича Исакова «Генеагенезис Шеманаевых»