.jpg)
Путешествие по Тверскому краю и о пережитом
* * *
«О пережитом» – не изданная при жизни Николая Федоровича Ятченко книга. Полное авторское название книги «Путешествие по Тверскому краю и о пережитом», – книга о послевоенном периоде жизни Николая Фёдоровича. «Тысяча дней ада» Николая Ятченко, узника немецко-фашистских концлагерей, пережившего нечеловеческие моральные и физические мучения, ежедневную борьбу со смертью, голодом, холодом, побоями, не сломили в нём человека, не убили в нём доброту, любовь к людям, умение восхищаться красотой и гармонией природы.
ОБ ОТЦЕ
Автор книги «Путешествие по Тверскому краю и о пережитом» – мой отец, Ятченко Николай Федорович. Он не писатель и не поэт, не художник и не скульптор, хотя может быть и даровал ему Господь эти задатки таланта, но война не позволила ему, как и многим другим людям, их развить. Неиссякаемая боль души о пережитом обращала его к ручке и резцам, чтоб излить ее и рассказать людям о безумных зверствах фашизма.
«По ту сторону жизни», «Это не должно повториться», «Тысяча дней ада» и последняя книга «Путешествие по Тверскому краю и о пережитом» – это исторические факты свидетеля, несовершеннолетнего узника концлагерей смерти «Штуттгофа» и «Дахау», призывающего людей беречь мир.
Вся его послевоенная жизнь делилась на 2 части. Одна – там, по ту сторону жизни, прошедшая в бессонных ночах, в которй были и «Сад памяти» зверски замученных и сожжённых в крематориях узников, и книги о нечеловеческих издевательствах над людьми и о тех, кто своим мужеством и человечностью помогал людям переживать этот ужас. И другая – любимая жена, которая 61 год поддерживала его разделяя с ним все его трудности; любимые дети, природа, рыбалка и бесконечная любовь к жизни… От него исходило столько любви, тепла, добра и света, как будто он хотел нам возместить все то, что у него отняла война.
Только после его смерти я поняла насколько сильным он был человеком. Перебирая книги в шкафу, моя рука потянулась к книге Балиса Сруога «Лес богов». На вид ничем не привлекательная книга, в скромной серой обложке. Как будто папа мне из другого мира сказал: «Возьми ее и прочти!» На первой же странице перед предисловием я прочитала: «Ниночка! Это страницы моей биографии. Запомни эти строки, смеха сквозь слезы, таковой будет вся жизнь твоего отца! От пережитого я не избавлюсь всю свою жизнь. Лагерь и узники всегда со мною».
Эта книга о строительстве концлагеря Дахау, который строили узники, об ужасных, нечеловеческих условиях их содержания и издевательствах над ними. Читать его замечания между строк – это выше человеческих сил. А как это пережить? Всю свою жизнь я видела рядом с собою очень доброго, умного, никогда не унывающего отца. Он никогда не жаловался на жизнь, на свои болезни. Я знала, что он бывший узник концлагеря, я читала все его книги, но его жизнелюбие, любовь к природе, к книгам, умение создать в доме доброжелательную и теплую обстановку, заставляли забывать нас о его пережитом. А то откровение, с чем он жил всю свою жизнь, написанное мне между строк этой книги, потрясли меня до глубины души. Забыть это невозможно. И я еще больше восхищаюсь силой воли и духа моего отца, пережив всё это, он остался настоящим, не сломленным человеком.
И сейчас, когда стараются переписать историю, когда фашизм снова возрождается, хочется кричать: «Спросите у тех, кто воевал, кто пожизненно остался узниками концлагерей, прочитайте их книги! Вас охватит ужас зверства, унижения, уничтожения личности, массового сжигания живых людей в крематориях. И не дай вам Бог пережить эту боль!».
Нина Николаевна Ятченко
Дочь Николая Фёдоровича Ятченко
ПРЕДИСЛОВИЕ
В статье «75 лет Великой Победы» В. В. Путин писал: «Принято говорить: война оставила глубокий след в истории каждой семьи. За этими словами – судьбы миллионов людей, их страдания и боль потерь. Гордость, правда и память… Для меня и моих сверстников важно, чтобы наши дети, внуки, правнуки понимали, через какие испытания и муки прошли их предки. Как, почему смогли выстоять и победить? Откуда взялась их поистине железная сила духа, которая удивляла и восхищала весь мир».
Ответы на эти непростые вопросы даёт, в том числе, и жизненный путь нашего земляка, Почётного гражданина Тверской области, Почётного члена Советского Комитета Ветеранов войны, участника движения Сопротивления – Николая Фёдоровича Ятченко.
В 1942 году украинский подросток Коля Ятченко был вывезен с оккупированной фашистами Черниговщины на принудительные работы в Гданьск (Данцинг). Он не хотел работать на фашистов, бежал из лагеря, но был пойман. Дальше – полицейские и гестаповские тюрьмы, концентрационные лагеря Штуттгоф и Дахау.
«Тысяча дней ада» Николая Ятченко – узника немецко-фашистских концлагерей, пережившего нечеловеческие моральные и физические мучения, ежедневную борьбу со смертью, голодом, холодом, побоями, не сломили в нём человека любящего людей, не убили в нём доброту, любовь к людям, умение восхищается красотой и гармонией природы. Главным делом его жизни стало увековечивание памяти жертв фашизма – своих друзей, сгоревших в топках крематориев. Не один год на своём садовом участке он воссоздавал уникальный комплекс деревянной скульптуры – «Сад памяти»: ворота с портретом итальянского композитора Динардо, учившего заключённых понимать музыку и замученного в Дахау, скульптура «Мадоннам Штуттгофа», деревянная копия органа с портретами героев-антифашистов и барельефами лагерной жизни, журавли…
«О пережитом» – не изданная при жизни Николая Федоровича книга. Её полное авторское название «Путешествие по Тверскому краю и о пережитом». Эта книга о послевоенном периоде жизни Николая Фёдоровича, книга о любви к природе Тверской земли, книга о любви к жизни.
Валяясь в сыпном тифе на нарах немецкого концлагеря Николай Федорович мечтал о тихой, мирной жизни подальше от людей. После освобождения он долго «оттаивал». Пять лет службы в армии не дали избавления от кошмара воспоминаний. Вскоре по окончании военной службы Николай Фёдорович переехал жить на родину жены Анны Васильевны – Бежецк, который в то время называли второй Украиной. Его родина – Украина, Черниговская земля. Бежецкая земля стала для Николая Фёдоровича второй родиной: «Можно много писать о небольшом городке Верхневолжья – Бежецке, ставшем мне второй родиной. Я люблю этот город. И где бы я ни был, всегда с большой радостью жду встречи с ним», – писал Николай Фёдорович. Его внучка Марина говорит: «Много городов на земле есть – и больше Бежецка и меньше, но таких, как Бежецк, нет. Он для меня красивее и роднее всех, потому что я здесь родилась».
Работа в строительной отрасли, увлечение рыбалкой, путешествия по тверской земле… Все это вернуло Николая Федоровича к тихой, мирной жизни, наполненной семейными заботами и природной красотой: «А потом рассвет, утренняя заря, серебром переливающиеся капли росы на стеблях трав, на венчиках цветов. Запел первый соловей, затем второй, третий – и началось… Ты становишься свидетелем великого рождения нового дня».
Но прошлое не отпускало Николая Федоровича, разрывая гармонию мирной жизни воспоминаниями тех дней ада, которые он пережил: «А как жутко слышать ночью и днем стоны умирающих, проклятья палачам, мольбы о пощаде потерявших рассудок людей. А ведь здесь были и герои битв, и партизаны, и подпольщики, и генералы, и солдаты… Всех сломали голод и каторжный труд.
И все это в двадцатом веке, в «цивилизованной» Европе. Чего стоят тысячи написанных книг о любви, об уважении к ближнему, о гуманизме? Этот вопрос я задавал себе, когда в Дахау смотрел на ползающих доходяг, лакающих из грязных луж воду, сующих в рот все, как малые дети…, когда видел груды горящих тел в Штуттгофе, где министр, дирижер, писатель, рабочий, учитель, крестьянин были одинаково беспомощны перед пожирающим их пламенем…
И снова встает вопрос: Что еще нужно людям? Жизнь так коротка и так замечательна. И вместе с тем так хрупка и так нежна, как натянутая струна. И с горечью думаешь: увы, человечество, несмотря на страшный опыт минувшей войны, не может объединиться в единый венок протянутых к добру рук!».
Это не должно повториться – требование тех, кто пережил ужасы войны, кошмары фашистских лагерей и тюрем, требование тех, кто только еще делает первые шаги по земле. Это не должно повториться – этому посвятил свою жизнь Николай Федорович Ятченко, патриот и гражданин своей Родины. Это не должно повториться – требование внучки Николая Федоровича, сидящей на руках деда: «Мы с тобой за мир, дедушка!».
В. В. Путин, «75 лет Великой Победы»: «Поэтому уверен, что в характере у народов России – исполнять свой долг, не жалеть себя, если того требуют обстоятельства. Самоотверженность, патриотизм, любовь к родному дому, к своей семье, к Отечеству – эти ценности и сегодня являются для российского общества фундаментальными, стержневыми. На них, по большому счёту, во многом держится суверенитет нашей страны… Наша ответственность перед прошлым и будущим – сделать всё, чтобы не допустить повторения страшных трагедий».
Сергей Бривер
Редактор Бежецкого краеведческого сборника
К ЧИТАТЕЛЯМ ОТ АВТОРА
Тысячу дней и ночей я был узником немецко-фашистских тюрем и концлагерей. Там пережил такие нечеловеческие моральные и физические мучения, что рассказать обо всем невозможно. Я видел издевательства человека над человеком, которые нередко приносили палачам дьявольское наслаждение. Нацисты всячески старались подчеркнуть свое превосходство над истязаемыми жертвами.
Концлагерь – это ежедневная борьба со смертью, это голод, холод, побои, болезни, гниющие раны, изнурительная работа по четырнадцать часов в сутки.
А как жутко слышать ночью и днем стоны умирающих, проклятья палачам, мольбы о пощаде потерявших рассудок людей… А ведь здесь были и герои битв, и партизаны, и подпольщики, и генералы, и солдаты… Всех сломали голод и каторжный труд.
И все это в двадцатом веке, в «цивилизованной» Европе. Чего стоят тысячи написанных книг о любви, об уважении к ближнему, о гуманизме? Этот вопрос я задавал себе, когда в Дахау смотрел на ползающих доходяг, лакающих из грязных луж воду, сующих в рот все, как малые дети…, когда видел груды горящих тел в Штуттгофе, где министр, дирижер, писатель, рабочий, учитель, крестьянин были одинаково беспомощны перед пожирающим их пламенем.
Валяясь на нарах в сыпном тифу, я мечтал, если останусь живым, уеду в Джунгли Амазонки или в Сибирь, в тайгу, подальше от людей.
После освобождения я долго «оттаивал». Пять лет службы в армии не дали избавления от кошмара воспоминаний. И потом, уже в условиях мирной жизни, я старался как можно меньше общаться с людьми. Уходил в себя, уезжал на рыбалку. Сутками сидел на берегу реки, вдыхая аромат луговых цветов, слушал пение птиц, шум близкого леса, всплески рыб на водной глади и с замиранием сердца смотрел на ныряющий поплавок. А потом аппетитно пахнущая уха из окуньков. И тишина, тишина Божественная, излечивающая израненную душу.
А потом рассвет, утренняя заря, серебром переливающиеся капли росы на стеблях трав, на венчиках цветов. Запел первый соловей, затем второй, третий – и началось… Ты становишься свидетелем великого рождения нового дня.
И снова встает вопрос: «Что еще нужно людям? Жизнь так коротка и так замечательна. И вместе с тем так хрупка и так нежна, как натянутая струна». И с горечью думаешь: «Увы, человечество, несмотря на страшный опыт минувшей войны, не может объединиться в единый венок протянутых к добру рук!».
Николай ЯТЧЕНКО
БЕЖЕЦКИЙ РАЙОН
В скором времени я переехал жить в Бежецк. Город тогда звали второй Украиной: было чего очень дешево попить и поесть. Но помню я и то, какой огромный контраст представляли город и деревня в экологии. В городе много заводов, и все они дымили, коптили небо, сливали отходы в Узуниху и Остречину, а затем и в Мологу. Замечательное озеро Верестово, рыбий питомник-роддом, детясли и детсад – постепенно превращалось в вымирающий водоем. Говорильни о защите окружающей среды много велось и ведется, а толку…
Всего сорок лет назад было время золотое. Мизерный отрезок для истории, а какие гигантские изменения! Если так будет продолжаться, то жизнь человека окажется под угрозой. И неважно, кто у власти, по какому пути идет общество, финал один: сокращение продолжительности жизни, прирост неполноценных людей, появление новых болезней, оскудение флоры и фауны.
Давно я пришел к убеждению: межпартийные споры и распри – чепуха. Важно то, каким человек родился, как он воспитан, кто его окружает. Один способен убить человека, другой – обидеть старика, больного, малого. Кто-то может спокойно зарезать свинью или овцу, некоторые беспечно пройдут по цветочной клумбе, сломают деревце, обидят пичугу, собаку. Не в партиях и вере дело. Все – в самом человеке. Есть порядочные демократы, но есть и такие же коммунисты. Но, увы, сколько хамов в обеих партиях!
Истинно верующие бывают часто потрясены тем, что их пастырь ведет себя хуже убежденного атеиста.
Вот такое же состояние в борьбе за сохранение окружающей среды. Кто истинно борется за леса, реки, животных, тот об этом не кричит.
Я пишу эти строки и сопоставляю время в недалеком прошлом и нынешнее. Работая прорабом в «Бежецксельмаше», я познакомился со многими рыбаками. Первая же поездка с ними на рыбалку поразила обилием природных богатств: брусника, малина, клюква, морошка, черника…
Настоящей дороги не было: только колеи от телеги. Они перерезали участки леса и болота.
Воздух пьянил настоем из молодой листвы. Колышущееся марево из водяного пара еле заметно играло в солнечных лучах. Казалось, болото дышит огромными легкими.
Меня неоднократно торопили спутники: «Что плетешься, как сонный!». Но я отставал не от усталости, а от восхищения. Я с замирающим сердцем останавливался, чтобы всласть упиться магической прелестью. Ох, человек-человечище… Разве мог я подумать в концлагере, что увижу эту чудо-сказку.
Среди обильно цветущей черемухи и соловьиных трелей я шел, как сквозь длинную райскую арку. Черемуха то тут, то там сказочно украшала непроходимое болото.
Пичужки всяких раскрасок сопровождали нас в пути. Они бесстрашно залетали вперед и пытались скорее спровадить нас из своих владений.
К этим годам я пришел к непреложному выводу: величие и духовность природы невозможно истребить.
На пути нам попалось небольшое озерце, окруженное мхами и кочками. Все, как по команде, остановились и, разговаривая шепотом, стали наблюдать за открывшейся сценой.
Огромнейшее число болотных куличков-турухтанов бегало, прыгало, взлетало вокруг озерка. Настоящие бойцы-гладиаторы в плащах и в пышных воротниках, головки с длинным клювиком. Перья распущены, воротничок то ярко-красный, как будто облитый зарей, то – золотисто-желтый. Пурпурно-розовые, а то – цвета изумруда с фиолетовым оттенком… Можно перечислять все цвета радуги, в которые были украшены токующие кулички.
Токовали они попарно: ну точно, как петухи на петушиных боях. Голова опущена вниз, распущенный воротник, надутая грудь, и перед вами – рыцарь средневековый, не меньше. Есть и шпага – длинный клюв.
Я такое чудо видел впервые, и осталось оно в памяти на всю жизнь. Человек, находящийся в таком волшебном мире, становится богаче духовно, добрее и отзывчивее.
Внезапно раздался шум, и быстрая тень скользнула по озерку. Ястреб-тетеревятник пикировал на куличков, но, увидев нас, мгновенно взмыл в небо. Чувствовалась огромная мощь хищной птицы. Ток куличков мгновенно прекратился. Они спрятались. И все исчезло.
Нам ничего не оставалось, как тронуться дальше. Вскоре мы подошли к Мологе, окруженной ивняком, зарослями шиповника и черной смородины. Приближался вечер, и начинался концерт пернатых. Духмяный воздух, блеск росы на листьях, плеск рыбы в реке возвратили нас в первозданный мир.
Я и сейчас все пытаюсь осмыслить и понять чудодействие природы на мои разум и душу. И не могу найти объяснения. Ясно мне одно: Бог подарил мне много прекрасного, дал осознать всю прелесть бытия. Божественное деяние дало разуму возможность восхищаться и быть предельно удовлетворенным не шуршанием денег, а нежностью, теплотой и красотой мира.
Как после темной ночи наступает ясный день, так произошло и с моей жизнью. Сатана не мог меня купить златом и запугать тюрьмой, голодом. Не удалось ему и восстановить меня против Божественного, прекрасного мира. Я и сегодня, на склоне лет, восхищаюсь цветущим нарциссом. Его аромат вселяет в меня силу, дает возможность быть вечно юным, нежно и страстно любить этот мир. Надо облагораживать землю, украшать ее, бороться со злом. Давайте выполнять заповеди Моисеевы.
…Подобрав несколько сучьев, мы развели костер. Быстро наловили рыбы на уху. Каждый варил ее по-своему, и каждый считал, что его уха самая вкусная.
Помню, рыба ловилась и на хлеб, и на червя, и на крупу, и на блесну. Наловить рюкзак рыбы не составляло труда.
Ночь прошла в воспоминаниях о необыкновенных случаях на рыбалке. Теперь-то я скажу: такая ночь бывает редко в жизни.
Утром, передав свой улов соседу-рыбаку, я отправился пешком вдоль берега к селу Еськи. Дорога вилась то берегом, то лесом. Вдоль реки росло много раскидистых дубов, чем я был несказанно обрадован и удивлен. Эти деревья напоминали мне родной город, родную улицу, отчий дом…
Вот и мост через Мологу. Но торчат только сваи. Настил установят только в начале сенокоса.
Я был в отпуске, времени свободного вдоволь. Река, лес, луг магнитом притягивали все мое существо.
Прошли утренняя заря, день, и наступил вечер. А с ним настал чудеснейший момент – усиливающееся пение птиц. После коростелей запели соловьи. Особенность этой птицы в том, что каждый соловей находится друг от друга на расстоянии. Этот роскошный певец выглядит очень скромно: серенький, маленький. Удивляешься, откуда такой голос и такая гамма звуков. Очарованный пением соловья, человек преображается, из глубины его души незаметно поднимается волнительное чувство.
Наломав сухих сучьев и положив на них телогрейку, я растянулся у костра, блаженно попивая чаек, настоянный на листьях черной смородины, привольно растущей вдоль реки. Но блаженство длилось недолго. Вдалеке засверкали молнии, и все ближе и ближе стали раздаваться раскаты грома. Гроза приближалась. Постепенно затихли соловьи. А вот и все умолкло. Абсолютная тишина. Тишина и ночь стали союзниками. Вдруг через несколько мгновений зашелестели ветви, посыпались почки, резко сверкнула молния – и обрушился ливень. Костер потух: темень кромешная.
Я быстро вытащил накидку, сел на раскладной стульчик, и помчались по мне потоки воды. И ни звука, ни огонька вокруг, ни одной живой души. Ощущение такое: есть только я, дождь и земля. Мне уютно в одиночестве, я слился с землей. Пришел полный душевный покой.
Коротка майская ночь. Наступило утро. Тучи ушли, выглянуло солнце, запели птицы. Запахло распускающимися листьями дуба, ивы, березы, а ветерок донес издалека запах черемухи.
С хорошим уловом возвращался домой. Только непонятно было, кто на ком ехал: я на велосипеде или велосипед на мне.
ГОРОД МОЕЙ ЖИЗНИ
С каждым годом хорошеет наш любимый город – город Бежецк. Да и как он может быть не любимым, если мы в нем живем. Ходим по его улицам и площадям, дышим его воздухом…
Еще только подъезжаешь к Бежецку по Калининской дороге, а уже интуитивно чувствуешь что-то свое, принадлежащее только ему, древнему городу на Мологе.
Слева березовая роща (приложить немного труда – и будет замечательный парк). А дальше, на спуске, открывается широкая панорама автодороги с двухсторонним движением и мост через Мологу. Здесь тоже нужно бы посадить около сотни березок или тополей – сразу преобразится набережная реки.
Проехав мост, путник видит обелиск Победы. Нужно отдать должное людям, которые воздвигли его здесь. Место выбрано очень удачно. Еще бы несколько березок рядом. Ведь береза – символ Руси.
Нарядно выглядят деревянные дома древнего города. Обычно днем, во время будничной суеты, в потоке автомобилей и шума, как-то не замечаешь прелестей городского пейзажа. Но когда на заре едешь на рыбалку и город еще спит – примечаешь каждое окно, каждую веранду, фронтон и наличник – все видится давно знакомым, но в то же время все новым и новым…
Что значит одна только липовая аллея по улице Льва Толстого! Какая здесь торжественность и, в то же время, уютная тишина и аромат цветущих лип. Они напоминают о вечности добрых дел…
Часто можно слышать: вот раньше, раньше… А посмотрите на новый Бежецк. Сеть магазинов, улицы многоквартирных домов, школы. Недавно построен кинотеатр «Юбилейный»…
Вспоминаю далекий 1952 год, когда я приехал в Бежецк. Переходя по ветхому мосту через Остречину, я засмотрелся на рыбаков-удильщиков, ловивших рыбу у яра, где теперь набережная. Ветер сорвал с головы шляпу, она упала в реку. Мне тогда сказали рыбаки: «Верная примета, останешься жить здесь». Теперь и мост новый, и яра давно уже нет.
Все-таки мы не зря прожили жизнь, многое сделано нашим поколением для наших детей и внуков.
Замечательные люди, известные всему миру, жили в нашем городе. Бежечане не забывают об этом. Именем одного из самых знаменитых земляков Вячеслава Шишкова назван музей. Находясь среди его экспонатов, невольно чувствуешь себя как бы свидетелем событий, происшедших на берегах Угрюм-реки в далекой Сибири. Кажется, слышишь за спиной дыхание героев гениального романа.
Рядом не менее интересный музей В. В. Андреева, известного музыканта струнного оркестра России, удивившего мир виртуозной игрой на простом, издревле русском инструменте – балалайке. Смотришь и диву даешься: какой нужно обладать волей, какую нужно иметь душу и сердце и как любить свое отечество, чтобы посвятить всю свою жизнь, всего себя без остатка искусству игры на русских инструментах!
Мы отметили 100-летие со дня рождения великой поэтессы Анны Андреевны Ахматовой, жившей в имении Слепнево, ходившей по улицам нашего города. Сколько замечательных поэтических строчек родилось здесь, на нашей с вами земле, которые зачарованно читает весь мир. Всего семь лет, с 1911 по 1917 год, связывают поэтессу с бежецкой землей, но как очаровала она ее и какой глубокий след оставила в душе женщины!
Ты знаешь, я томлюсь в неволе,
О смерти господа моля.
Но всё мне памятна до боли
Тверская скудная земля…
Очевидно, простота природы, какая-то теплота, чуткость, задушевность людей вдохновили ее на создание ряда прекрасных стихотворений, вошедших в сборник «Белая стая» и «Четки».
На нашей земле жил и создавал свою прекрасную поэзию автор пятнадцати сборников стихотворений Николай Степанович Гумилев. Неиссякаемая любовь к жизни пронизывает его стихи, в то же время беззаветная храбрость и удаль русского человека как бы чувствуется в каждой строчке его стихов.
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат…
Морозы и снежные метели зимой, буйное весеннее пробуждение природы с фантастически голубым небом, ароматом распускающихся почек на деревьях… Свежая летняя листва деревьев и кустарников, волнующие душу и сердце запахи цветов черемухи и калины, нежно-зеленая, отдающая радугой солнца хвоя, необъяснимый аромат скошенных лугов поймы Мологи…
Вот что такое Бежецкий край! Осень здесь также замечательна по-своему. В небе крики улетающих журавлей, легкий морозец, опавшие с деревьев листья расписаны природой всеми цветами красок. В парках и рощах опавшие листья под ногами издают шорох и едва ощутимый аромат, свойственный только осени.
Можно много писать о небольшом городке Верхневолжья – Бежецке, ставшем мне второй родиной. Я люблю этот город. И где бы я ни был, всегда с большой радостью жду встречи с ним.
Может быть, оттого я так привязан к Бежецку, что и в районе многое сделано мной и под моим руководством.
Думаю, это долг каждого из нас делать что-то хорошее для украшения родного города. Посаженное дерево, ухоженная клумба, выращенный сад или даже цветок, построенный дом или маленькая дачка, убранный двор, улица, окрашенный забор – все это наше, общее и для нашей общей радости. Ведь здесь мы живем, отдыхаем, работаем. Здесь мы любим, растим детей и внуков.
Моя внучка Марина говорит: «Много городов на земле есть – и больше Бежецка, и меньше, но таких, как Бежецк, нет. Он для меня красивее и роднее всех, потому что я здесь родилась».
ОТКРОВЕНИЯ
Природа щедро наделили Бежецкий край красотой. В лесах много земляники, брусники, черники, морошки, гонобобеля, малины, клюквы, черной смородины. Встречаются костяника, ежевика, калина. Присмотритесь: как мудро создан мир! Такая щедрая россыпь даров природы! Только не ленись ими насладиться.
Чем старше я становлюсь, тем больше изумляюсь всему прекрасному, что нас окружает. Путешествую почти по одним и тем же местам, открываю все новые и новые красоты.
В августе растительный мир достигает апогея. В конце августа уже заметен спад расцвета. Как у человека, которому исполнилось пятьдесят лет. Правда, при условии, что все прожитые годы были наполнены самосовершенствованием. Разница только в том, что к растениям неоднократно возвращается весна, а людям этого не дано.
И снова, как в любое время года, я еду в Еськи – любимейший уголок Бежецкого края. Река Молога – лучшее лекарство от физических болей, душевный успокоитель от тяжких воспоминаний, тревожных сомнений.
Автобус прибыл в Еськи. Я иду мимо старых домов по пыльной дороге. За десятилетия вроде бы ничего не изменилось. Вдали виднеется река Молога, за нею – Осень и «Алтарь», «Водный алтарь». Так мудро прозвали люди место слияния рек Мологи и Осени. Только увидел голубую гладь реки с легкой рябью от августовского ветерка, как по-новому забилось сердце.
Сколько лет я приезжаю сюда, и каждый приезд волнует душу. Здесь проходит моя вторая ВЕЧНО ЮНАЯ жизнь. Она не знает старости и грусти. Во все годы, во все времена восхищение увиденным беспредельно. Я забываю обо всех невзгодах, неприятностях, возрасте…
Солнце палит. Небо мутноватое. Трава подернута поволокой предосенья. Еще лето, но как пахнет осенью! Деревья и кусты стали тяжеловесными от созревших листьев. Пожухлые соцветия покрыты капельками холодной росы. Но что больше всего поражает – это неисчислимое количество паутинок. Сколько же здесь незримых паучков-работяг!
С берегов к реке в рыбных местах протоптаны тропинки. Видны и следы «цивилизации». Пустые бутылки, стеклянные и жестяные банки, обертки от конфет и шоколада, пакеты от молока, обрывки пленки, пустые пачки от сигарет и папирос… Так нещадно люди «обогатили» природу-матушку.
Я уже писал об одиноком, израненном временем тополе. Он рос на берегу Могочи, недалеко от моста. Его уже нет! Какой-то негодяй безжалостно срубил тополь.
Посмотрите вокруг. Разве мы творим только добро? Как хочется посидеть на неиспохабленной отбросами травке, попить чистой водицы из реки, отведать ароматной ушицы. А после заката насладиться ароматом затихающего леса.
Ведь все это было, было. Кажется, что на дворе 1952 год и, мы, рабочие и начальники цехов, инженерно-технические работники заводов «Сельмаш» и АСО субботним вечером, на велосипедах – только что закончена работа! – приезжаем сюда отдохнуть.
Археологи ищут у «Алтаря» древности, но даже самым талантливым из них не воскресить прелесть прошлых лет, прелесть сияющей чистотой природы.
…Потрескиванье сучьев в костре, аромат ухи и чая, волнующая кровь и душу песня, которую нестройно исполняет хор рыбачков. Она о любви, о счастье, о вечности прекрасного мира.
Помню, был такой мастер цеха Суслов. Ну ничем неприметный человек! Так он каждый раз, как приезжал на берег Мологи, сразу падал в траву и радостно кричал: «Что заменит мне этот луг и речку! Что в мире лучше этого вечера!»…
Всплески рыбы, нарушающие водную гладь, крики цапель, песни коростелей, кряканье диких уток на ближнем озере. Все это было, было вчера.
Я часто вспоминаю те дни, когда пачку от папирос, бумажку малую не то чтобы бросить на землю, а подумать об этом не могли.
Но навсегда осталось странное ощущение, которое испытываю, когда забрасываю первую наживку в загадочные глубины. Вторая жизнь прет во мне всеми клетками тела. Я же уношусь куда-то далеко-далеко… Наступают всепобеждающий покой, радость бытия, торжество вечной природы.
Еще не вечер… Но приближение осени заметнее и заметнее. Как всегда, я погрузился в воспоминания, устремив взор на колышущийся голубой поплавок. Дневные звуки постепенно стали затихать. Дело к вечеру. В селе перестали мычать коровы, лаять собаки. Где-то у озера прокричала цапля. Стало тихо, как и во все прошедшие десятилетия. Тишина на берегах Мологи у еськовского леса осталась прежней. Только тишина… Впереди меня ждут вечер осени и ночь зимы…
ФОТОГРАФИИ
* * *
Полный текст книги Н. Ф. Ятченко «Путешествие по Тверскому краю и о пережитом» готовится к публикации на сайте «Бежецкий край».
* * *
Оглавление книги Н. Ф. Ятченко «Путешествие по Тверскому краю и о пережитом»