БежецкийКрай

МИР И СЛОВО КАК ВЕЧНЫЕ ЦЕННОСТИ

(Владимир Вениаминович Бибихин)

*  *  *

С чьим именем ассоциируется тот или иной город? Вопрос не праздный. Что касается Твери, то анкетирование на просторах России и ближнего зарубежья показывает безраздельное лидерство певца неприкаянных душ Михаила Круга. Хочется, чтобы в Ржеве, Торопце, Бежецке было по-другому. И уж совсем несбыточная мечта: чтоб при упоминании Бежецка сразу возникало имя неведомого сейчас многим философа Владимира Бибихина. Когда Россия вновь станет цивилизованной, читающей, думающей, так обязательно и будет. «Жаль только, жить в эту пору прекрасную…»

Его слава, понимание значимости написанного им пришли, как всегда, после кончины. Буквально через несколько дней, в декабре 2004 года, — в многочисленных некрологах и на интернет-форумах. Вот довольно дальний адрес — «Сибирская православная газета»: «Когда верстался номер, в котором мы готовили публикации о А.Ф. Лосеве, в редакцию пришло печальное известие, что в воскресение 12 декабря в 7 часов утра отошёл ко Господу выдающийся философ и христианский мыслитель Владимир Вениаминович Бибихин. Ученик и многолетний помощник А.Ф. Лосева, он давно заявил о себе как даровитый и самобытный мыслитель и талантливый переводчик философской классики. Благодаря его подвижническим усилиям к русскому читателю пришло знаменитое «Бытие и время» и целый ряд других работ Мартина Хайдеггера, основные богословские тексты св. Григория Паламы, оригинальный Боэций Дакийский. Это был изысканный и самоотверженный исследователь, трепетный ценитель и большой мастер слова, которое для него было главным орудием умозрения. Владимир Вениаминович много сделал, чтобы расчистить путь к свободной творческой мысли следующим поколениям. Российская тускнеющая на глазах после кончины С.С. Аверинцева культура потеряла ещё одного своего ревнителя и успешного делателя. Настоящий философ незаменим по определению, но те, кто чувствует себя в долгу перед трудами и надеждой Бибихина, обязательно будут читать и перечитывать его книги, слушать записи лекционных курсов и непременно благодарить философа за его находки в области духа и смысла. Вечная ему память!»

Владимир Вениаминович Бибихин родился 29 августа 1938 года. Как писала Рената Гальцева, «его знали как рафинированного интеллигента. А между тем мало кто мог предположить, что вышел он из не очень образованной, многодетной, вечно бедствующей семьи родом из Бежецка Тверской губернии». Без связей на философский факультет МГУ не брали, а других возможностей заниматься философией не было. Тогда Бибихин стал филологом и переводчиком. Скромное «кандидат филологических наук», конечно, смотрелось вызовом со стороны человека с необъятной эрудицией, переводящего со всех живых европейских языков и двух классических.

Три года Бибихин прослужил в армии, затем был рабочим, учился в Институте сельского хозяйства, в Московском энергетическом институте, а окончил 1-й Московский педагогический институт иностранных языков им. М. Тореза, где параллельно английскому и французскому самостоятельно изучил испанский, немецкий, санскрит и другие новые и древние языки, посещал лекции и семинары на филфаке МГУ. Много лет он преподавал в лучших московских вузах (МГУ, МГИМО и др.) и параллельно с этим с 1972 по 2004 год работал научным сотрудником Института философии АН СССР.

Владимир Вениаминович перевёл и отреферировал бесчисленное количество новейших зарубежных трудов по философии и филологии для изданий Института научной информации по общественным наукам АН СССР. Его переводы, и с этим согласны все, представляют собой не только филологическое, но и философское достижение. В них пересмотрены известные отечественной традиции принципы интерпретации текста. В переводах и истолкованиях классических и новейших авторов он решал ту же задачу, что и в собственных трудах, — «громадную задачу философского обживания русского языка». Он переводил с латыни создателя учения о бесконечном кардинала Николая Кузанского и основателя дидактики Яна Амоса Коменского, с немецкого — творца квантовой механики Вернера Гейзенберга и основателя общей теории языка Вильгельма фон Гумбольдта, с французского — создателя «театра жестокости» Антонена Арто, с итальянского — творца «нового сладостного стиля» и открывателя современной поэзии Петрарку. Его интересовали в первую очередь основатели и создатели.

Много лет Бибихин был секретарём Алексея Фёдоровича Лосева — последнего русского философа-классика. Страшной и изломанной была судьба этого титана. Он написал монбланы трудов и заслуживает глубокого почитания, несмотря на многое, что допустил в свою душу и жизнь сам. Бибихин по доброй воле долго пробыл рядом со слепым мудрецом, читая ему греческих классиков. Он был верным и старательным секретарём, многому учился у Лосева, но — только тому, чему сам хотел научиться. После кончины старого философа Бибихин успел опубликовать книгу о нём.

В период «перестройки» Бибихин начал читать свои знаменитые лекции в 1-й поточной аудитории гуманитарного корпуса МГУ. (Мне однажды выпала честь стоять за этой кафедрой, и поджилки до сих трясутся при одном воспоминании). Теперь эти лекции изданы отдельными книгами: «Язык философии», «Мир», «Слово и событие», «Узнай себя». Одна из его тогдашних слушательниц недавно сказала: «Я ходила слушать Бибихина, как люди ходят слушать музыку».  В течение четырнадцати лет, с 1989 по 2003 год (причём последние десять лет — безвозмездно), Бибихин читал большой цикл курсов, каждый раз объявляя новую тему. Общим для всех этих курсов можно считать тонкое соединение философской и лингвистической ткани. В них Бибихин говорит и пишет о слове, языке, событии, детском отношении к миру, свободе, праве, правде, русской истории, разбирает древнеиндийские гимны, Данте, Пушкина, Толстого, Мандельштама, Лорку, Гераклита, Гегеля, Хайдеггера.

Мартин Хайдеггер и Людвиг Витгенштейн всегда оставались двумя важнейшими для него философами XX века. Как уникальный по глубине и адекватности переводчик Хайдеггера, Бибихин в 1990-е годы на какое-то время оказался в центре ожиданий перевода главного творения великого философа — «Бытия и Времени». Но ожидание затянулось запредельно, а когда перевод вышел, аудитория перегорела, и не в последнюю очередь — из-за набиравшего в России невероятную силу политического зомбирования. В последние месяцы жизни, уже тяжело больной, Бибихин вёл семинар по раннему Хайдеггеру, а последний вечер своей жизни провёл за правкой книги о Витгенштейне.

В последние годы жизни Владимира Вениаминовича его университетские дела шли тяжело. Эпоха романтизма на созданной когда-то Вячеславом Ивановым кафедре истории и теории мировой культуры философского факультета МГУ закончилась, все подтянулись и застегнулись, и Бибихин стал многими восприниматься как анахронизм. За пределами вуза, в общественно-политической жизни, философ тоже оказался несовпадающим с окружением, человеком, шагающим не в ногу. К сожалению, даже его светлой головы в довольно крайней форме коснулась «демократическая шизофрения». Он уходил из жизни мучительно, но мужественно, держа в руках перо.

Назовём некоторые из вышедших посмертно книг нашего земляка: «Витгенштейн. Смена аспекта» (2005), «Алексей Фёдорович Лосев. Сергей Сергеевич Аверинцев» (2006), «Введение в философию права» (2005), «Внутренняя форма слова» (2008), «Грамматика поэзии» (2009), «Ранний Хайдеггер: Материалы к семинару» (2009), «Чтение философии» (2009), «Энергия» (2010), «Дневники Льва Толстого» (2012). В последней работе Владимир Вениаминович пишет: «Дневники Толстого и его записные книжки — это вспышки озарений, и как человек, чтобы быстро что-то записат,ь хватает карандаш, гвоздь, так Толстой — первые подвернувшиеся слова. Понятийный разбор этих записей даст нуль, единственный шанс — увидеть искру, всегда одну, которая ему осветила тьму и тут же погасла… В основании всего, в разуме бытия, живого, и он уверен, что неживого тоже, он видит любовь и поэзию. Эти две вещи сумасшедшие, нерасчётливые, жертвенные, непредвиденные. Жизнь идёт от них».

Основной темой мысли Бибихина с начала и до конца оставались мир и слово. Ведётся огромная работа по собиранию и комментированию его научного и публицистического наследия, дневников. Хотя значительная часть написанного Владимиром Вениаминовичем только готовится к публикации, уже можно говорить о самостоятельной философской фигуре, особом виде философствования, проявившемся в русской культуре в переломные годы.

В его работе «Кормя Зевесова орла» (2002), представляющей собой развёрнутую рецензию на монографию Андрея Зорина о русской государственности, есть такое размышление: «Оглядываться в своих действиях на образцы — общечеловеческая слабость. Не только государственная и корпоративная, но и всякая частная жизнь старается выстроить себя в ориентации на тот или другой идеальный тип. Западая из классики, высокой поэзии, философии, религии в устроительное сознание, идеи своей мощью, разумом, волей возбуждают, захватывают, мобилизуют его и, переходя в практику, производят бурю в вещественном мире. Так брызги бессмертного питья богов, шутя пролитые ветреной Гебой на землю, гремят и кипят в майской грозе». Многие идеи самого Бибихина мобилизуют умы и ведут их  к положительному действию.

Для меня очень интересно суждение Владимира Вениаминовича в одном из его последних эссе о философии в России как о каком-то странном пограничном случае. Например, греков или немцев невозможно представить себе без философии, а у многих народов её просто нет и никогда не было. В России же философия иногда возможна, а иногда — нет. Вывод для себя делаем такой: если вдруг начало что-то получаться —спешите, иначе непредсказуемая жизнь всё поломает. Но и спешить надо с оглядкой, не упиваясь кажущимся собственным прозрением или, тем более, прозрением вождей. В одной из своих последних лекций о святом Григории Паламе и его деле Бибихин сказал: «Не надо думать, что, раз мы православные, или католики, или протестанты, то мы теперь знаем полноту истины. Это не смиренно, в конце концов».

© Вячеслав ВОРОБЬЁВ
г. ТВЕРЬ, 2015